Символ могущества
Шрифт:
– Что вам нужно? Я никого не трогала, – ответила Аббигейл, перекрикивая стук сердца в висках.
– Ты никого и не сможешь, хахаха! – засмеялся главный зачинщик, – не понимаю, что ты вообще здесь делаешь, травки собираешь? Или… – он обернулся чтобы осмотреть толпу и под одобрительные возгласы продолжил. – Или соблазняешь отшельника Джареда? Ахахах…
Громкий хохот раскатился от главного к тем, кто стоял сзади. Смеялись все. Все, кроме Хоуп. Она смотрела, будто сквозь девушку, не замечая ничего вокруг.
– Не ваше дело! – выкрикнула Аббигейл.
– А может и наше, Мизейри! Это наш город!
Одежда, которую дала ей целительница вмиг прилипла к телу, волосы накрыли глаза ледяными струями, а легкие сжало до такой степени, что те начали гореть. Аббигейл упала на колени и вырвала по крайней мере литра два воды. Смех толпы стал совсем далеким. Глаза застелил туман, то ли из-за капающих слез, то ли из-за пронзающей до костей воды. Она откашлялась и отползла на метр, чтобы встать, но ведро пронизывающей насквозь жидкости под усиливающийся хохот вылилось вновь. Ее снова вырвало водой. Девушка упала лицом во влажную землю, судорожно и хрипло хватая ртом воздух. За туманом, проносящимся перед глазами слышались громкие насмешки «Так ей и надо», «Может поймет с кем связалась», «Пусть проваливает», а потом женский голос из толпы крикнул «Хватит!». Всё тут же прекратилось.
Аббигейл также лежала, измазанная землей, смотря как банда удаляется. А спустя пять минут на пороге дома появился Джаред с листками бумаги, которые вмиг разлетелись по ветру. Он подбежал к Аббигейл, бросая по пути и карандаши.
– Что случилось? Абби! Абии! Скажи мне! – кричал он.
Но девушка еще кашляла и просто указала пальцем туда, где стояла банда нарушителей.
– Я принесу что-то теплое.
Парень вмиг сбегал туда и обратно, укутал девушку махровым теплым полотенцем и взял на руки. Когда они вошли в дом, тетушка Хейзел уже возилась у плиты. На её лице проявились морщины, которые глубоко впали в лоб. Она нахмурилась и заливала травы теплой водой. Вконец, чаша с едким запахом оказалась в руках у Аббигейл. Она уже знала, что это ей наверняка поможет и сделала пару внушительных глотков, после чего трусящимся голосом сказала:
– Они…
– Я знаю, – ответила тетушка Хейзел, – я всё знаю, дорогая. Они просто в ужасе. Их родители рассказывают им страшилки о твоей семье. Но всё изменится, вот увидишь, – женщину трясло, будто и ее обдали ведром ледяной воды.
– Они правы. Мне нет места в этом городе, тетушка.
Целительница взяла мокрое лицо Аббигейл в свои шершавые руки и посмотрела ей в серые глаза.
– Дорогая… Как раз тебе здесь есть право находиться больше всех! Ты слышишь? Больше всех них! – настояла она.
– Я в этом не уверена, – Аббигейл опустила взгляд вниз, боясь заглядывать в глаза тетушки Хейзел.
Та взяла ее за руку, а другой подняла обвисший подборок. Бледные глаза старушки с мольбой уставились в ее серые. И тогда она сказала:
– Ох, дорогая. Тебе придется отрастить не абы какой толстый панцирь, чтобы стать той, кем на самом деле являешься. Иначе мир будет ломать тебя раз за разом, пока не подчинит своей воле.
«Пока не подчинит своей воле» – повторила в уме Аббигейл и выпила до конца большую чашку сонного зелья.
Глава 6.
Аббигейл сидела на своей постели в мелкий желтый цветочек в позе лотоса и облизывая пальцы, переворачивала страницу за страницей сборника о фавиллах. Вечером накануне, она приняла решение больше ни с кем не общаться из этого странного города и выяснить, как можно больше информации о том, кто же она на самом деле.
За окном уже начали перекликаться совы и сверчки, давая знать, что время довольно позднее, как в дверь постучали. Сначала тихо, скромно, а затем немного громче. Кто бы это ни был, Аббигейл решила игнорировать свое любопытство и усерднее вгрызлась в книгу. Там рассказывалось о влиянии солнца на фавиллов огня, воды, воздуха и земли. Древние почитали его, как Бога, и девушка отметила для себя сходства с историей Египта.
Стук в глиняный домик целительницы усилился. Человек, стоявший на улице не терял надежды или был точно уверен, что ему откроют. Возможно, это был один из тех, кто покупал у тетушки Хейзел травы? Или же давний ее друг. Спустя пару минут, девушка услышала, как дверь со скрипом отворилась. Видимо, тетушка Хейзел тоже не спала в поздний час. И тогда, услышав знакомый голос, по пояснице Аббигейл пробежали незримые мурашки. За дверью находилась Хоуп Чест.
– Добрый вечер, тетушка Хейзел. Простите, что так поздно… Но я бы хотела поговорить с Аббигейл, – голос девушки дрожал, она почти плакала.
«Нет, нет, только не это. Что ей нужно?» – подумала Аббигейл, вслушиваясь.
– Не думаю, что она хотела бы того же, дорогая, – целительница выдержала паузу, а потом добавила. – Но тебе повезло, что я знаю твоих родителей, Хоуп. И даже печенкой чувствую! У тебя хорошие намерения.
Аббигейл услышала легкие шаги. Тетушка Хейзел впустила Хоуп внутрь.
– Она там, дорогая. Я заварю вам чаю, – сказала целительница и пошаркала к плите.
«Черт. Черт. Чувствует она» – пронеслось с ноткой паники в голове Аббигейл, и девушка откинула книгу в сторону, пряча её под пуховым одеялом.
Хоуп заправила кудрявый черный локон за ухо, на один миг застыла и провернула ручку. Аббигейл села на кровати, спустив ноги и перекрестив запястья. Дверь отворилась. Девушки столкнулись взглядами и оба молча, без десяти секунд минуту, смотрели друг на друга. Хоуп перекатывалась с ноги на ногу и вертела на языке подготовленную речь, но Аббигейл решила нарушить молчание первой:
– Чего тебе? Пришла посмеяться еще раз? – не без яда выронила она.
Хоуп залилась стыдливым румянцем.
– Нет, что ты…я… я не хотела…
– Тогда чего тебе? – гаркнула Аббигейл и вытаращила глаза на девушку.
– Эээ…Прости…
– Это всё?
Аббигейл скрестила руки на груди и приготовилась защищаться, однако темноволосая Хоуп смотрела на нее с полными слез глазами.
– Нет. Я хотела. Я… Понимаешь, это всё Нельсон. Я думала, что мы просто гуляем. Мы шутили и…. – на секунду-вторую девушка замолчала, на её щеках поплыли слезы, а на лице образовалась страшная гримаса. – Прости, меня, Абби. Я правда, не хотела, чтобы так вышло – уже всхлипывая, промолвила девушка. – Я больше не буду с ними общаться. Они жалкие. И я жалкая… но больше не буду, даже если ты меня не простишь. Честно.