Символ могущества

Гуд Таня

Аббигейл потеряла дар речи. Она ожидала чего угодно: розыгрыша, подколов, просьб покинуть город, даже угроз. Но не раскаяния. Ей хотелось одновременно закричать и успокоить кудрявую девушку. Тем не менее, она не понимала, как человек может так плохо поступать, а потом приходить с извинениями. Можно ли доверять после того, что сделала Хоуп? Можно ли простить?

Чест вконец разрыдалась.

– Я не знала, я не зна…ла… пррррааввда…

Девушка смотрела на нее, окоченев от неловкости и в тот же миг думая о том, что Хоуп чувствует себя также,

как она во дворе, облитая ледяным потоком воды. Сердце Аббигейл тот час сжалось от давления и в комнате будто пронеслось эхо того жуткого воспоминания. Она захлебывается водой, почти теряет сознание, но сквозь, лишившую способность видеть, ледяную стену, слышит «Хватит». Не было никаких сомнений, что этим человеком являлась Хоуп.

– Я прощу тебя. – сказала Аббигейл. – Но с одним условием.

Хоуп всхлипнула, утерла рукавом бордовой кофты слезы и жалобно ответила:

– Какккиииим?

– Что ты больше не будешь встречаться с мудаками! – Аббигейл подняла одну бровь и улыбнулась.

Девушки хором рассмеялись.

– Обещаю, Абби.

В тот же миг, дубовая дверь язвительно скрипнула и в комнату вошла целительница. В ее руках красовался бронзовый поднос, на котором стоял чайник с чашечками и банановый хлеб. «Как всегда вовремя, тетушка Хейзел» – проговорила мысленно Аббигейл, и милая низкая старушка подмигнула девушке.

Хоуп неуклюже села на край кровати, все еще теребя в руках край кофты. Не смотря на то, что Аббигейл простила её, воздух еще не выветрился от накопившейся неловкости. Она выдохнула и спряталась за чашкой чая с чабрецом. Аббигейл сделала тоже самое, смотря в коричневую жидкость на дне керамической кружки, а затем тихо сказала:

– Хоуп?

– Да.

– Раз уж ты здесь, я хотела тебя спросить.

– Конечно, спрашивай.

Аббигейл засомневалась, умолкла и засмотрелась в одну точку на стене. Потом набрала в легкие наэлектризованный воздух и решилась задать тот самый вопрос, который мучал её с самого первого дня в Вестнессе:

– Меня все боятся, да?

Девушка опустила глаза вниз.

– Да, Аббигейл, – ответила ей Хоуп.

– А почему? Ты не знаешь?

– Не все фавиллы одинаковые, Аббигейл, – Хоуп сделала большой глоток чая и поставила кружку на поднос. Затем она снова затеребила край кофты, словно это помогало ей собраться с мыслями и продолжила. – Разные легенды ходят о семье Мизейри. А раз ты из их семьи, то понятное дело, что все напряглись. Многие в городе бунтуют из-за того, что ты вернулась.

Аббигейл поправила вечно запутанные волосы.

– Какие еще такие легенды? – спросила она.

– Нуу, ээ, разные. Я знаю лишь то, что Мизейри не были хорошей семьей. Одними из великих, одними из самых могущественных. Но не хорошими. Даже их рычаг говорит об этом, – сказала Хоуп и инстинктивно вскинула руки ко рту, будто сказала, что-то лишнее.

Все мышцы в теле Аббигейл скрутило спазмом, и она выдавила из себя еще один вопрос.

– К-какой рычаг?

– Эээ….Ты точно

хочешь знать?

Хоуп свела брови вместе и от былой говорливости не осталось и следа.

– Да! – чуть громче обычного заявила Аббигейл и взмолилась о честном ответе.

– Говорят, рычагом всей семьи Мизейри является чья-то смерть.

Тишина пронзила комнату. Волосы на руках Аббигейл поднялись вверх и ей снова показалось, что по телу течет ледяная вода, сжимающая кости. Хоуп подвинулась ближе и резко взяла девушку за руку.

– Я не думаю, что ты плохая, Аббигейл. И ты знаешь… на самом деле, многие хотели бы узнать тебя поближе, – сказала она, но Аббигейл не становилось легче.

«Смерть, смерть, смерть» – крутилось в её голове. Она пристально посмотрела в глаза подруги и со всей серьезностью заявила:

– Если это так, то я тем более ни для кого не представляю опасности. Никто не переубедит меня убить, чтобы получить силы.

– Ты, может и нет. Но пойми, если бы дело было только в этом. Бояться сейчас нужно не тебя, а тех, кто за тобой охотится. Поэтому многим и сказали держаться от тебя подальше.

«Смерть, охота, опасность» – в мыслях клубились слова и кололи виски раскаленным железом. Аббигейл вспомнила о мужчине, подобного волку и попыталась незаметно струсить с тела озноб.

– Кто за мной охотится Хоуп? – спросила она.

Темноволосая девушка с грустью посмотрела на Аббигейл.

– Понятия не имею…

– Не знаю каким образом, но я выясню правду, Хоуп. Наверняка, кто-то из постоянных жильцов Вестнесса в курсе всего. Но я не понимаю одного. Почему не рассказать мне всё сразу? Почему скрывать то, что касается лично меня?

Она с мольбой заглянула в медовые зрачки Хоуп, которые уже искрились вместе с волосами.

– Наверное, нас считают еще слишком маленькими, Абби. Мы ведь еще подростки. Вдруг там и вправду что-то ужасное.

«Что может быть ужаснее того, что они бросили своего ребенка?» – подумала Аббигейл и дверь в комнату снова скрипнула. В проходе появился Джаред с холодной гримасой.

– На улице уже давно за полночь! Не пора ли тебе домой, Чест? – съязвил он. – Твоя мама знает, куда именно ты пошла?

Аббигейл словила нотку улыбки на лице парня, но тут же подумала, что ей показалось.

– Я уже ухожу, любезный Джаред! – заявила девушка и повернулась к подруге, – Не проводишь меня к двери, подальше от этого телепата?

Волосы Хоуп вздернулись наверх и превратились в круглое черное кубло, от которого отлетали вспышки света. Она повернулась на лаковых туфлях задом к парню и надменно вышла в кухню. Аббигейл последовала за ней, бросив напоследок укоризненный взгляд в сторону Джареда. Парень, будто побледнел, хотя его лицо и так походило на лист бумаги. Кулаки сильно сжались, покраснели и ярко выделились на фоне бледной кожи.

– Что это между вами? – поинтересовалась Аббигейл, как только они оказались на пороге кухни, а парень остался за маленькой дверью.