Символы распада
Шрифт:
— Нет, товарищ генерал.
— Тогда сидите и молчите, — махнул рукой Ерошенко, — а когда будете знать — скажете. Хорошо вам вот так сидеть и философствовать. А мы обязаны доложить своему руководству, кто виноват и где эти проклятые «ядерные чемоданчики».
Машков молчал. Утерли ему нос, с неожиданным злорадством подумал Земсков.
— Нужно искать следы Мукашевича, — настойчиво заговорил генерал. — Он не винтовка, два месяца назад не пропал. Машков — ответственный за розыски, — добавил он. — Левитин и Ильин продолжают допрос свидетелей. Подключите всех офицеров в помощь. Пусть
— Разрешите, товарищ генерал. — Опять этот Машков лезет со своими вопросами. Вот пусть поищет Мукашевича и, когда не найдет его, получит свое взыскание… Тоже мне умник.
— Что у вас? — раздраженно спросил генерал.
— Я подумал, что мы можем применить метод, который позволит нам определить возможность вывоза из Центра похищенных зарядов. Метод, так сказать, академика Финкеля. Надо проверить наличие радиоактивности у дверей лаборатории, там, где обычно останавливался автомобиль. Если ядерные заряды грузили оттуда, то радиоактивность еще должна была сохраниться, хотя бы фон, даже по истечении двух месяцев.
— Что вы кончали? — спросил генерал. — Какой институт?
— Физтех, — улыбнулся Машков, — собирался стать ученым, но так уж получилось… Тогда отправляли в КГБ по комсомольскому набору.
— Ясно. — Земсков впервые посмотрел на своего офицера с некоторым удовлетворением. Если это сработает, то уже неплохо, можно будет точно доказать, что действительно виноваты ученые Центpa, который находился в ведении Министерства обороны, а помогал им военнослужащий.
Все происходящее генерал рассматривал только с точки зрения собственного благополучия. Он понимал, что ему все равно придется несладко. Но одно дело разделить эту ответственность пополам и получить выговор, и совсем другое — отвечать за все лично и быть уволенным из органов ФСБ.
— Проверяйте, — сказал он, — все проверьте и доложите.
Вошел офицер и, спросив разрешения у генерала, протянул Машкову лист бумаги.
— Только что получили, товарищ полковник, — доложил он.
— Что у вас? — быстро спросил Земсков.
— Результаты экспертизы видеопленки, товарищ генерал, — пояснил Машков. — Я посылал в Москву, чтобы срочно проверили. Эксперты установили, что один и тот же сюжет повторен дважды. Причем второе повторение прошло девятого июня. Кто-то изменил программу компьютера и сумел провести один сюжет дважды.
— О чем вы говорите? — не понял Земсков.
— Каждый, кто входит в хранилище, фиксируется на пленке камеры слежения, и этот эпизод вносится в компьютерную память, — пояснил Машков. — Я проверил журналы учета и обнаружил, что Суровцев и Глинштейн входили в хранилище несколько раз в начале июня. Каждый, перед тем как войти в лифт, еще и отмечается в специальном журнале. Вот я и решил сличить данные журнала и компьютерной записи. Попросил в Москве срочно проверить в нашем отделе.
— Ну и что?
— Дважды повторен один и тот же эпизод. Кто-то внес в программу изменение. Очевидно, эти двое все-таки выносили заряды из хранилища.
— А как они их потом подняли наверх?
— Там охрана стоит не всегда, — пояснил
— Когда зафиксировано смещение эпизодов?
— Девятого, как раз в день вывоза отходов.
— Дежурный мог не знать, что это заряды, — пояснил Сырцов. — Он не проверяет, что и куда несут ученые. Его задача не пускать в лифт посторонних и не выпускать посторонних.
— Все правильно, — зло сказал Земсков. — Он охраняет хранилище от людей, вместо того чтобы охранять заряды.
— По нашей инструкции он обязан проверять всех входящих и выходящих, а не ученых с их оборудованием, — пояснил Сырцов.
— Поэтому у вас и случаются хищения, что у вас такие дурацкие инструкции, — закричал Земсков. — Срочно проверьте, кто имел доступ к компьютеру. Все срочно проверьте и доложите.
— Слушаюсь.
— Возьмите людей и проверьте эту чертову радиоактивность, — продолжал бушевать генерал. — Все проверьте. У вас тут не Центр, а настоящий вертеп. Никакой дисциплины, каждый делает что хочет. Проверьте все наконец и найдите, куда могли деться эти проклятые заряды. Опросите соседей убитых, может, они их дома прятали, — зло закричал он, понимая, что этого не может быть. — Должны же остаться хоть какие-то следы.
Раздался резкий телефонный звонок. Все вздрогнули, настолько были напряжены нервы. Ерошенко, сидевший рядом со столом, протянул руку и взял трубку. Потом сказал:
— Вас, товарищ генерал.
Земсков выхватил трубку. Это был директор ФСБ.
— Что у вас там происходит? — спросил он. — Есть новости?
— Мы проводим расследование, — чуть запнувшись, доложил уже совсем другим голосом Земсков. — Установлена и доказана вина двух погибших ученых, которые похитили заряды из хранилища. Большую помощь нам оказали академики Финкель и Архипов. — Он специально говорил много, оттягивая самое важное сообщение, которое больше всего интересовало директора.
— Где заряды? — перебил тот своего заместителя. Нужно было решаться. Все равно рано или поздно придется сообщить. Земсков взглянул на напряженно глядевших на него офицеров и глухо сказал:
— Нами установлен сообщник погибших ученых, который помогал им вывозить заряды с территории Центра. — Он все-таки не рискнул сказать, что ядерных зарядов в Центре уже нет.
— Как это «помогал вывозить»? — спросил директор. — Значит, их нет в Центре?
— Нет, товарищ генерал, — сообщил Земсков убитым голосом.
На другом конце провода шумно задышали. У директора было невероятное терпение, если даже в этот момент он не выругался.
— Чего ты мне басни рассказываешь? — прошипел он. — Значит, у нас из-под носа украли бомбы, а мы ничего не знали. Когда их украли? — Земсков молчал. — Ты меня слышишь? — Директор никогда не позволял себе обращаться к своим подчиненным на «ты», и это было самым верным показателем его раздражения.
— По нашим сведениям, их вывезли из Центра два месяца назад, — сообщил Земсков, ожидая нового взрыва. В трубке воцарилось долгое молчание. Потом директор, не сказав больше ни слова, просто положил трубку. Очевидно, опасаясь сорваться.