Символы распада
Шрифт:
«Пусть считают, что случилась авария», — злобно подумал он, тяжело дыша и выкатывая тележку на дорогу. Теперь главное быстро остановить машину, которая идет в Хельсинки. А там он знает где укрыться. И в кармане у него пять тысяч долларов, а с такими деньгами он найдет в Финляндии и машину, и дом, где можно спрятаться.
Он выскочил на дорогу и почти тут же увидел машину. Кажется, «Форд-Мустанг».
— Стой, — закричал изо всех сил Сухарев, — остановись.
Водитель, очевидно недавно проехавший границу
— Что случаться? — на ломаном русском спросил водитель.
— Тьфу ты, черт, финн попался, — разозлился Сухарев, — слушай, браток, у меня важный груз, очень важный, ты понимаешь?
— Я понимать русский. — Мне в город срочно нужно, в город, — кричал Сухарев, показывая в сторону города.
— Я понимать, — кивал водитель.
— Помоги, браток, давай погрузим мой ящик к тебе в машину.
— Он не пойдет. Багажник не закрываться, — покачал головой финн.
Это был добродушный, полноватый и рыхлый человек лет сорока.
— Ничего, ничего, родной, — уговаривал его Сухарев, — мы его обвяжем веревками, веревками обвяжем, чтобы не упал. Ничего, родимый.
— Нельзя веревка, машина портиться, — показал финн на свой автомобиль, — машина садиться и портиться.
— Да-да, правильно. Но мне срочно нужно, — умолял Сухарев, — я тебе заплачу. Сколько хочешь заплачу. Хочешь триста долларов дам, хочешь пятьсот.
— Не нужно денег. Машина портиться.
— Тысячу дам. Исправишь свою машину. Только отвези меня в город, — закричал в отчаянии Сухарев, обезумев от волнения.
— Давай грузить твой ящик. Деньги не надо, — сказал финн, — но ты платить за мои рессоры и шины, если они рваться.
— За все заплачу, я и за бензин заплачу, — ликовал Сухарев, — только давай быстрее, дорогой, давай быстрее.
У оставленного состава уже суетились люди. Землистое лицо Иностранца, обнаружившего, что пропал один ящик, стало белого цвета. Он что-то гневно кричал своему спутнику, и тот, грязно ругаясь, звал Сухарева. Вокруг суетились люди, в том числе и машинисты, не понимавшие, как могла произойти такая авария и куда исчез Сухарев.
А тот в это время поднимал ящик вместе с водителем, пытаясь уложить его в багажное отделение машины. Спутник Иностранца увидел следы тележки и, показывая на нее, перестал ругаться. Он, очевидно, не слишком хорошо понимал напарника, но быстро соображал в таких случаях. И поэтому побежал в сторону проселочной дороги, туда, где за кустами грузили в машину один из ящиков.
Погрузив его и связав багажник, Сухарев сел рядом с водителем.
— Трогай, дорогой, — устало сказал он.
Водитель кивнул, и машина тронулась. Когда коренастый добрался до дороги, там было только облако пыли от отъехавшего автомобиля. Сидя в машине и немного успокоившись, Сухарев вдруг
«И зачем только я это сделал, — вдруг подумал он, — нужно поскорее позвонить домой и предупредить Надю, чтобы сматывалась. Они и ее не пощадят».
И тут он заметил мобильный телефон, висевший на проводе питания в автомобиле. Он схватил трубку.
— Можно я позвоню? — показал он на телефон.
— Нельзя, — упрямо сказал водитель, — это мой телефон.
— Знаю, что твой, — усмехнулся Сухарев, — одну минуту говорить буду. Надо, вот тебе за минуту разговора. Он достал из кармана стодолларовую бумажку и вложил ее в карман водителя. Тот ошалело покачал головой, но позвонить разрешил. Для финского водителя была неприемлема непомерная плата за помощь в доставке груза, но за телефонный звонок он взял деньги безо всякого угрызения совести. Телефонные разговоры стоили денег, и иностранец должен был за них заплатить.
Сухарев схватил телефон и быстро набрал номер. Нетерпеливо ждал, пока трубку возьмет Надя. Неужели ее нет дома, неужели нет дома… Но она сняла трубку.
— Слушаю, — сказала она.
— Надя, это я, — пробормотал Сухарев, — я сильно залетел. Бери все деньги, какие только есть в доме, и дуй в Москву. Оттуда вылетишь в Хельсинки. Ты поняла? Никому ничего не говори. У тебя виза стоит в паспорте. Только быстро собери вещи и мотай в Москву. Не забудь про деньги, которые у нас лежат в шкафу под полотенцами.
— Что случилось? — испуганно спросила она.
— Потом объясню, дура. Беги, говорят, из дома. У тебя минут пять есть. Потом за тобой придут. Ты поняла? Не «мусора» придут, совсем другие люди. Убегай, говорю.
— Все, все поняла, — забормотала Надя. — А как же ты?
— Я тебя встречу. Хотя нет, подожди. Так не пойдет. Они будут ждать тебя в Хельсинки. Сделаем по-другому. Езжай в Киев к своей тетке. Туда езжай и там спрячься, я тебе туда позвоню. Помнишь, ты мне рассказывала про свою тетку? Помнишь? — закричал он изо всех сил, как будто от его крика что-то сейчас зависело.
Водитель испуганно покосился на него, не понимая, почему так нервничает этот ненормальный иностранец.
— Ты меня поняла? К тетке езжай! — кричал он, надеясь, что она хотя бы осознает степень опасности.
— Все поняла, — почему-то начала плакать Надя. — Ты не беспокойся, миленький, я все сделаю, как ты говоришь. Прямо сейчас уеду.
— У тебя уже четыре минуты. Все вещи бросай, возьми только деньги и документы. И никому не говори, куда ты едешь.
Он отключился, чтобы не задерживать ее больше у телефона. Посмотрел на водителя.