Sinderella
Шрифт:
– Ох, спасибо! – широко улыбнулась собеседница. – Мне и правда повезло быть ее дочерью. Она мой самый близкий человек.
– В этом нет ничего удивительного, – выдала модель, ощущая противную горечь во рту. – Хороший родитель не только опекун, но и друг.
Маргарита встала с места и неспешно прошла вперед, к висящим в полиэтиленовых пакетах платьям. За спиной изящной волною спадала иссиня-темная коса. С по-прежнему приподнятыми уголками губ она вымолвила:
– Иногда даже самый хороший родитель не в силах быть другом. А вот моя мать стала.
– Как так? –
Девушка опустила глаза, но скрыть в них печаль все же не сумела. Она с нескрываемым любопытством посмотрела на свою наставницу.
– Уверена? История длинная и не самая приятная.
После подобного предупреждающего вступления обычно хочется свернуть назад. Ронан не оказалась исключением:
– Только если ты хочешь поделиться.
Марго, вздохнув, посмотрела Еве в глаза.
– Я родом из страны, в которой патриархат и не думает погибать. Женщин используют для определенных целей: как инкубаторов или как прислугу. Моя мать, увы, не была исключением.
Так уж получилось, что мой отец запудрил ей мозги, вследствие чего она бросила обучение на врача. Попав в финансовую зависимость, она часто слышала о собственном положении. Ею манипулировали посредством меня, ее ребенка: мол, как ты будешь его содержать, если банально не получила образования? Но, как видишь, она все же сбежала. Поначалу всегда тяжело: ей пришлось совмещать работу, учебу и воспитание дочери без чьей-либо помощи. Клянусь, я бы хотела быть на нее похожей. Хотя бы чуточку.
– Дай угадаю: потому ты и решила попробовать себя в роли модели, чтобы в дальнейшем показать всему миру результат ее труда?
– Отчасти, – неловко усмехнулась Марго. – Мне просто совсем не хочется подводить ее – вот и пробую все, что в моих силах.
– Это похвально. – Ева была искренне поражена ее откровению. – Ты молодец!
– Я очень по ней соскучилась, – вздохнула ученица, нервно теребя косу. – Как же я жду возвращения на родину!
– Так, погоди-ка, – встрепенулась Ева, – разве ты не остаешься в Штатах?
– Боже, нет! С чего ты так решила?
– Просто… ты упорно учишься, да и Итан с тобой сюсюкается… Стоит ли оно того?
– Я нужна своей матери, Ева. – спокойно парировала Марго. – А она в свое время многим пожертвовала ради меня, так что бросать ее я не стану.
– Разве она не захотела бы переехать в страну, где ущемление, даже если и существует, производится крайне редко?
– Человек может переехать куда угодно, но это бессмысленно, если не искоренить задатки прошлого.
– Думаешь, она не способна адаптироваться к нормальной жизни?
– Я не просто думаю. Я знаю.
Ева судорожно схватила ртом воздух – да столь много, что, казалось, ее горло вот-вот разорвется. Бледная подсветка гардеробной обливала печальные глаза Маргариты золотистым коричневым, а волосы – еще большим синим оттенком, будто те были сделаны из металла. Ее идеальная замена, которая ею не станет никогда.
– А что насчет тебя? – услышала Ронан.
– Прости?
– Расскажи о себе, – не попросила, а скорее
– Например?
– Стоит ли тебе знать?
Ева улыбнулась. Хорошо, что Дилан часто проделывал трюки с манипуляциями – теперь девушка легко догадалась, что у нее хотят выведать толику информации.
Только плохо, что она осталась незрячей в отношении самого учителя.
– Думаю, раз ты затронула эту тему, то желаешь поделиться. – Ева сохраняла на лице улыбку, пускай и понимала, что там о ней болтают.
– Мне не раз рассказывали, что тебя бросила мать… – Марго выдала это без единой запинки, будто готовилась к произнесенной фразе чуть ли не всю жизнь. – Я бы хотела услышать твою историю.
Ронан тяжело вздохнула. Раны болят сильнее, когда к ним прикасается посторонний человек.
– Слухи отчасти правда. Могу пояснить.
– Но только если ты не против, – лукаво прищурилась практикантка. – Я раскрыла тебе душу – давай и ты.
– Ну да, самое время поговорить о детских травмах. – Смешок слетел с губ Ронан легким звоном. Нелепее разговора и не придумаешь. – Моя мать… она была студенткой колледжа, когда замутила с парнем из соседнего района. Собственно говоря, от него она и забеременела… Внешностью – по большей части – я обязана ему.
– Вкус у твоей матери самое то! – вставила свои пять копеек Марго.
– Мама была наивной дурочкой, – продолжила модель, – потому и осталась в положении без какой-либо поддержки. Видишь ли, ее отец, мой дедушка, очень консервативный человек. Она говорила, что не особо любила детей и придерживалась идеи их не заводить. Но тогда, скорее всего, в ней проснулся материнский инстинкт.
Ей стало страшно, что ее могут заставить пойти делать аборт, из-за чего она сбежала из дома: бросила колледж, переехала в более маленький городок и начала подрабатывать везде, где только можно. А когда я родилась… родственники были вынуждены принять меня и свыкнуться с мыслью, что дочь адвоката Дэниела Ронана залетела от какого-то сорванца и осталась без должного образования.
– Ее травили?
– Она никому этого не позволила. Да, мой дед, конечно, помогал ей финансово, однако она и не думала возвращаться обратно. Мама открыла небольшой цветочный магазинчик и жила этим бизнесом, содержа не только себя, но и меня.
Как-то раз на улице к нам подошел фотограф. Не помню деталей, но я ему понравилась; потому, с разрешения матери, в связи с наступающим восьмым марта со мной сделали несколько кадров. К слову, снимки распространились уже на следующей неделе – их напечатали в газете.
– Что дальше?
– Потом каким-то чудом нашли контакты моей матери. Названивали ей, предлагая мне участвовать в проектах. Мать, будучи дикой капиталисткой, требовала какой-никакой заработок. Понятное дело, эти деньги до меня не доходили, однако, чтобы ты понимала, через полтора года мы были в состоянии переехать в крупный город. Благодаря мне закрылась половина трат.