Sinderella
Шрифт:
Ева Ронан без сознания лежала на полу.
***
Аромат свежих кедровых стружек – запах ее шампуня – вытолкнул Еву в пучину реальности. Она была теплой, яркой, приятной. В брезжущем свете, изящно перелетая с места на место, мерцали пылинки. Девушка, словно загипнотизированная, наблюдала за пробивающимися через оконное стекло лучами.
Но когда те достигли воспоминаний о прошлой ночи, Ронан вздрогнула. Она хотела было подняться, да только голова заторможенно вжалась в подушку.
Ева вдруг познала всю степень собственной беспомощности, отчего
– Иб! – внезапно услышала она. – Ты как? В норме?
Дилан вызывал у нее чувство омерзения. Ева медленно повернула голову: источник шума расположился в кресле. Обеспокоенные глаза, сжатые губы, напряженные мышцы… Клейман ведь актер. Актеры знают, когда и, что самое важное, как исполнять свои роли.
– Что со мной произошло? – спросила Ронан.
Голос оказался настолько хриплым и тихим, что Ева с необычайной сложностью узнала его.
– Ты упала в обморок. Я нашел тебя ближе к половине…
Хаотичные мысли потерялись в воздухе, столкнувшись с безразличными очами модели. Опешив, Клейман ощутил, что задыхается. Это в комнате душно или она… у нее поменялся взгляд?
Столько лет Дилан видел перед собой человека, не умеющего встречать контратакой удары судьбы, – однако что-то очевидным образом поменялось.
Его голова обреченно упала на грудь. Он прикрыл веки, а внутренний голос вновь принялся осуждать за содеянное.
(Сделать выбор – одно, а сделать правильный выбор – совершенно другое.)
– Что со мной произошло, Дилан? – Казалось, ее голос понизился на целую октаву.
(Странно, раньше такого не происходило.)
– Мы спали. Не знаю, что ты потом…
– Дилан, что ты вчера сделал?
Ее вопрос вел к одному-единственному ответу. Этой уловке Ева научилась у него – ученик пошел наперекор учителю.
Они оба застыли, перестав дышать. Перестав существовать. Цепко присматриваясь друг к другу, молодые люди говорили ни о чем и обо всем одновременно: например, об обидах, затаившихся в них, подобно прячущимся от солнца тараканам.
Если бы не призвук плохо скрываемой ярости, следующая реплика Евы показалась бы достаточно невинной:
– Что ты вчера натворил, Дилан?
На лице Клеймана прорисовались скулы, его дыхание ускорилось. Ладони сжались в кулаки – он еле себя сдерживал. По зверскому выражению очей можно было сделать крайне простой вывод: парень вознамерился наказать безрассудную девчонку за проявленную наглость, Совесть
Ей в принципе никогда не были рады.
И все же в его мыслях пробивалось подобие извинения – но привыкшие к нескончаемым выигрышным партиям игроки зачастую перестают использовать какую-либо стратегию.
Не использовал ее и Дилан.
– Решила поучить меня жизни? Ты сама меня довела! Нечего теперь ныть!
– С Мэвис произошло бы то же самое? Скажи, с ней бы ты поступил иначе?
Досада в его глазах сменилась безумием; однако даже оно не позволило вычленить из приходящих в голову вариантов хотя бы один-единственный толковый.
Дилан не замолк:
– Я люблю тебя, Иб. Ты ведь знаешь, что я люблю тебя! Злюсь, потому что люблю!..
(Слишком много «люблю». Неужто меня настолько легко подмять под себя?)
– На одной любви не проживешь.
Слово сильнейшего в ту секунду обрело незыблемость. Розовые очки сломались, мост обрушился, планы Дилана пошли крахом.
– Давай сыграем в игру, – сказала Ева.
Он готов был сгинуть в искрящемся водовороте ее очей.
Ева улыбнулась, слабо и неискренне. Она тотально отрицала слова Серсеи Ланнистер, полностью соглашаясь с Петиром Бейлишем: знания действительно сила*. Кто владеет информацией, тот управляет миром. Ронан же в белом свете не нуждалась, испытывая тягу к чему-то менее глобальному. (прим. автора: цитата из «Игры престолов». Пока Петир Бейлиш (он же Мизинец) утверждал, что сила человека в его знаниях, Серсея Ланнистер продемонстрировала, что на деле сила во власти человека.)
– Через две недели состоится благотворительный вечер, – пояснила девушка. – Чтобы ты понимал, там будут ребята не только из моего агентства.
Дилан заулыбался – неотличимо от полакомившегося сытным обедом кота. Ронан заранее продумала как его реакцию, так и грандиозные планы, только что пришедшие ему на ум.
Да, Еве хотелось вернуть старого Дилана; мальчика, за молчаливостью которого скрывалась другая личина – озорная и многогранная, будто искрящийся в лучах звезды драгоценный камень. Дилан и сам был пламенем. Полыхая, он притягивал к себе взгляды. Очаровывал, словно небожитель.
Ева же в его священных ладонях была грешницей.
После случая с чаем они начали чаще пересекаться. Разговаривать. Проводить друг с другом больше свободного от работы времени. Дружба захлестнула в круговорот любви – во всяком случае, именно так трактовала свои неоднозначные чувства малышка Ронан.
Поначалу на нее нахлынула какая-то чуждая эмоция. Она вскипала в груди, обволакивала с головы до ног – почти как страх, но страшно не было. Она вдруг поняла, что несвязно с ним болтает; упивающийся свободой язык перестал поддаваться контролю. Ева не видела в Клеймане соперника, потому с радостью проигрывала. Уступить подобному человеку – что ж в этом позорного?