Синдикат
Шрифт:
Бедлам раскручивался центробежно до той минуты, пока в головах соорганизаторов не укоренилась мысль, что все пропало и надо сворачивать это покушение на негодную цель с негодными средствами. Тогда Постников наорал на всех и жестко постановил на правах директора:
— Все еще раз проверить
— Сломанное починить, оторванное прикрутить изолентой
— И оставить как есть
— Потому что тут либо повезет, либо нет
И получилось настолько убедительно, что все как-то дружно согласились с тем, что действительно, либо рискуем, либо нет. А башмалы потрачено уже столько,
— Двести пятьдесят и только на электронику, — уточнил Костин. — Добронирование и прочее надо будет отдельно считать, там все еще в процессе. Ходовую еще перебрали, кое-что износилось, пришлось пару деталей на заказ делать.
— Знаешь… — Фирсов подумал и честно признался. — По реву двигла за спиной не скучаю нисколько. Меня от вибрации всегда блевать тянуло.
— Этот помягче будет, — вставил Костин. — Амортизационную систему заменили полностью. Еще полтинник как с куста. Зато как в теплой ванне сидишь.
— В теплой ванне вашему графу сидеть до упора, — хохотнул Фирсов и сразу посерьезнел. — А вот снова подержаться за управление огнем…
Он не закончил, проведя кончиками пальцев вдоль блока из двух тридцатимиллиметровых стволов.
— Ну, так залезай, в чем проблема то? — искренне удивился Костин. — Все равно предполетный прогон надо бы сделать.
— Э-э-э…
Фирсов на пару мгновений замялся, будто не в силах поверить своему счастью, а затем торопливо полез в двойную кабину, на место «оружейника». Надо сказать, несмотря на возраст и десяток лишних килограммов, бюрократ справился на удивление быстро, ловко.
— Опыт не пропьешь! — гордо сообщил Фирсов, Голос звучал малость неразборчиво из-за остекления. — Знаешь, сколько лет хотел все забыть… А сейчас, наверное, годовое жалование с премиями отдал бы снова за то, чтобы выцелить какого-нибудь «Леоперда». И очередь, да на полный короб, чтобы всю обвеску с буржуя обдуло…
— Это тебе не «Леоперда» прямо в триплекс застрелить хочется, как белку в глаз, — снова, который уже раз улыбнулся Костин. Всегда немногословный, сдержанный и крайне вежливый, сейчас он казался непривычно веселым, эмоциональным и даже обращался на «ты».
— Это тебе хочется тридцатник с плеч скинуть. Чтобы снова двадцать лет в краснокожей паспортине и вся жизнь впереди.
— И то верно, — пригорюнился Фирсов и, хулигански прищурившись, щелкнул переключателем, подав питание на операторский комплекс, а затем и на кресло «оружейника». Пожужжал электроприводом, развернувшись на полный круг, синхронно с платформой оператора поворачивалась и пушка.
— Опа, — удивленно заметил оператор. — Да ты все зарядил?
— Ага, — довольно согласился Костин. — И еще контейнер с ракетой сейчас подвешу.
— Зачем?
— Глупый вопрос. Пусть будет.
— Да, в самом деле. Но тогда побольше надо бы. Пусть будет.
— Головой думай, — Костин постучал согнутым пальцем по лбу. — Это снарядов на складах хоть тылом жуй, еще на годы хватит. А старые ракеты давно или распроданы, или пошли в утиль, теперь это штучный товар задорого. Так что ПТУР пока только один. Зато у пушки двойной комплект.
— Ну да, — Фирсов даже устыдился
— Помогай. Затем всю автоматику прогоним и вперед, по графику.
— Что? — ответил вопросом на вопрос Фирсов, неистово надеясь, что все понял верно.
— Слушай, хорош тут в дурачка играть, — досадливо потребовал Костин. — На кой хрен я бы тебя иначе позвал? Красивой машинкой похвалиться? Случиться может все, что угодно. А где я найду «пушкаря», которого не надо учить работать с антиквариатом? Давай, за дело. Последовательность еще не забыл?
Фирсов закрыл глаза, поверив, наконец, что иногда чудеса случаются. И все так же, не открывая глаз, процитировал вызубренное наизусть много, много лет назад:
— Надлежит внешним осмотром проверить исправность, а также чистоту оптики и фотоконтрольного прибора, надежность крепления и зарядку. Состояние и чистоту прозрачных элементов бронирования. Проверить внешнюю исправность пульта управления машиной, арматуры управления пушечным и ракетным вооружением. Целостность и печати предохранительных колпачков на кнопках желтого сектора. Исправность цепей сигнализации и подсвета сетки прицела ПКВ…
Он открыл глаза и потрясенно выдавил:
— Слушай, все ведь помню… Как будто вчера последний раз делал…
Костин улыбнулся еще шире, по-настоящему и по-дружески.
— Вот сейчас верю, что, по крайней мере, с нашей стороны все будет нормально, — сообщил вежливый «мудрец». — Только фотоконтроля у меня нет, уж не обессудь.
Костин обошел боевую машину, хлопнул по намертво закрытому отсеку с электроникой. Эль Мохито утрамбовал внутрь два полноценных «Дива» и мощную радиостанцию с шифрованием, залил отсек амортизационной пеной и самолично заварил панель, сказав, что не хрен туда больше лезть, если что-то и сломается, починить все равно будет некогда и некому.
— Как думаешь, за сколько управимся? — спросил «флибустьер».
— По регламенту сорок минут, для очень хороших экипажей полчаса, — вспомнил Фирсов. — Но мы уже старенькие. Думаю, часа хватит. Еще минут тридцать докинем просто на всякий случай…
— И укладываемся с запасом, — закончил мысль Костин. — Тогда вылезай, бери шлем, сделаем все по правильному, предполетную подготовку от А до Я. Но сначала ракету.
— Слушай… — Фирсов хлопнул себя по лбу. — А мы ничего не забыли?
Комитетчик поднял бровь, огляделся, разворачиваясь всем корпусом, внимательно посмотрел на «Птеродактиля». В отличие от длинного «Шайенна» советский винтокрыл казался более плоским и широким, напоминал приземистый чемодан с обрубленными и сглаженными углами. Хотя он был спроектирован милевцами, двойной винт повторял типичную схему КБ имени Камова. Два толкающих пропеллера уместились за трапециевидными крыльями, у основания короткой хвостовой балки. На почтенный возраст машины указывало настоящее остекление кабины, без непрозрачных панелей с проекцией типа «гибкий экран». Ми-40М казался не очень большим, скорее очень «плотным», компактно собранным — за счет нетипичного для советской школы отказа от полноценного десантного отсека.