Синдикат
Шрифт:
— По мере сил, по мере сил… — похоже, инструктору было чуть-чуть приятно слышать сдержанное признание заслуг, пусть и в такой странной форме. — Что же до вопроса… — Глинский внимательно посмотрел в глаза Постникову сквозь стекла очков. — Да, я во все это верил. До какого-то момента.
— А потом?
— А потом я вспомнил, что марксист отличается от не-марксиста теоретической подготовкой. Все ответы уже есть у классиков и отцов-основателей, надо просто не полениться и задать правильный вопрос.
— Ты его задал?
— Конечно. Но… Глинский провел
— Чем я закинулся, когда пришел убивать Доктора и тебя? — спросил Бес, глядя в прозрачные стекла. — И что ты сказал Доктору напоследок?
Похоже, дождевая полоса заканчивалась. Тучи на глазах теряли серую угрюмость, таяли под напором яркого солнца. Взбаламученное море затихало, черные волны уже не бросались в ярости на борта «Пруссии», а скорее облизывали корпус, будто вымаливая прощение за недавнее буйство.
— Я не могу его найти, — признался Мохито через дентофон. — Либо вашего «натурала» нет на борту, либо так замаскирован, что распознавание его не цепляет. Во всяком случае, рядом с вами его нет точно.
— «Мытари» дали тебе две пилюли, «разгонник» и «морозильник», — без предупреждения оборвал паузу Глинский. — Ты принял второе, потому что не верил в способность ме… его перестрелять на скорость даже с фармой. Напоследок… он пообещал Элу, что тот уйдет красиво и мягко.
— Красиво и мягко… — эхом отозвался Постников, помолчал пару секунд и добавил. — Да, все так и было, — он хотел было подмигнуть в передающую оптику, но ограничился легким жестом приветствия. — Привет, Коллега.
Забавно, сейчас Бес оказался почти рад. Он не любил и боялся подручного Доктора Эла до перехода к арбитрам, просто не любил после, ведь каждая мысль о «мичуринце» напоминала о скверном прошлом. Решение найти Матвея было сугубо вынужденным, но сейчас… Постников чувствовал себя как на встрече одноклассников, которые не выносили друг друга в школе, но вполне достойно встречались после, связанные общими воспоминаниями.
— Слышь, давай к делу, — а вот это уже явно говорил инструктор, сам от себя. — Задрал уже этот день трогательных воспоминаний. Конечно, ты платишь, а в Индии я не был, тут интересно. Но время дорого.
Бес вдохнул и выдохнул, закрыл блокнот и вставил ручку в спираль, что скрепляла листы.
— Есть дело. Но слишком важное, чтобы его обсуждать открыто, да еще с «висячими» линиями связи. У меня забронирована переговорная, но там, — Бес опять обозначил пальцем движение в сторону очков Глинского. — Это бесполезно. Поэтому если Матвей на корабле, стоит проявиться.
— Нет. Все, что ты имеешь сказать, говори мне.
— На пересказ уйдет время. Если понадобится что-то уточнить, снова уйдет время, — сделал еще одну попытку Бес. — А решение надо принимать быстро.
— Нет, — повторил Глинский. — Алекс, мы следили за тобой, довольно
— Пройдем, — предложил Бес, поняв, что настаивать бесполезно.
Судя по физиономии Фирсова, потенциал переговоров он сейчас оценивал околонулевым и не скрывал этого.
По контрасту с общим декором «Пруссии» переговорная комната казалась воплощением убожества. Стальная коробка, никакой мебели, экранированные стены, люк со штурвалом. Прямо какое-то противоатомное убежище, только выложенное стеклоподобным материалом, что неприятно скрипел под каблуками. Герметичная, предельно изолированная от мира коробка, где можно было в относительной безопасности говорить о сложных вещах. Строго говоря, переговорный блок даже не являлся частью «Пруссии», часть корабля арендовала «Equity Machines», почтенная фирма, специализирующаяся на посредничестве, и она же гарантировала конфиденциальность.
— Только без зажиманий! — сразу предупредил Глинский, как только Бес закрутил штурвал. Стеклянная пленка чуть заметно вибрировала, препятствуя возможной прослушке.
— Поразил в самое сердце, — отозвался Фирсов. — А я уж готов был отдать его тебе!
Глинский качнул головой, словно признавая, что ответ на укол получился достойным.
— Ну и как после вернемся? — спросил инструктор. — Время дорого, а мы на корабле, к тому же парусном. И на кой хер тебе понадобилось забиваться в таком вот месте?
— На винтокрыле, — Постников даже удивился такому детскому вопросу. Отстал Глинский от жизни, малость отстал… — А корабль, чтобы нашим графам проще было контролировать обстановку. Замкнутое пространство, ограниченный круг лиц, много камер, все занесены в базы. И графу лезть в систему проще.
— А… ну и хрен вам. Если Матвей не захочет, его и не найдешь.
— Да видим уже, — буркнул Фирсов, озираясь. — Забавно… В прошлом году мы так грохнули пару нехороших людей. Пока они трепались в герметичной коробке, автоматик приехал и заварил дверь снаружи. Надеюсь «эквиты» такое предусмотрели.
— Есть дело, — заговорил Постников, стараясь излагать вводную как можно лаконичнее и в то же время информативнее. — Числовая башня с архивом, часть из которого надо «вырезать». В идеале незаметно. Времени на подготовку… мало. Несколько дней. Сторожевая система в процессе установки, поэтому наш граф может пошуровать с ее настройками, но, к сожалению ограниченно. По плану фаза первая — десантирование на крышу с ротошютом в режиме авторотации. И с посадочными штангами.
— Позвоночник сложится, — прокомментировал по ходу рассказа Глинский. — У америкосов все так, еще с марсианской гонки. Насовать неопробованных технологий в один мешок, хорошенько встряхнуть и надеяться на удачу.