Синдром гиперпоздней конверсии
Шрифт:
– Да, не стоило мне тебя туда вести, признаю. Не знаю, о чем я думал.
– Ты-то в чем виноват? Ты же из лучших побуждений.
– Ну, как известно, добрыми намерениями вымощена дорога в ад.
– Да пошел он, я бы ему сам с удовольствием такую дорогу выложил. А потом еще пендаля под зад дал при входе… чтоб его черти дрючили…
Саша подвела итог:
Ну, по крайней мере, ты теперь знаешь, что все эти актеришки – такие же люди, как и мы, каждый со своими недостатками. Я вообще никогда не понимала, зачем люди их боготв…
В дверь особняка позвонили.
–
– Да, я подал заявку на чемпионат «Мистер Вселенная», думаю это они. Наверняка, пришли оповестить меня о заочной победе, - съязвил Юль и поднялся с дивана, - я в своей комнате.
Лен отворил входную дверь, а затем и свой рот. На пороге стоял жених Юли – Нимм:
– Лен, привет. Она здесь? Дома?
– он прошел в проем.
– Э-м-м… Она…Ты же завтра должен был приехать.
– Сегодня было последнее выступление, я уехал отдельно от труппы, они все вернутся только завтра. Лен, она дома? Я должен ее увидеть.
– Она… да…но… В общем, так. Я ее сейчас предупрежу, что ты пришел, но захочет она тебя видеть или нет, это уже не мне решать. Точнее, видеть-то она тебя, конечно, хочет. Это себя она не хочет показывать.
– Хорошо, я подожду.
– Юль! – Лен прильнул к двери.
– Чего? – послышалось глухо из комнаты.
– Тут э-э-э… Короче, Нимм приехал…
Тишина.
– Юль…
– В смысле – Нимм приехал?!
– Я тебе говорила не игнорить его, вот он и слинял отдельно от труппы. Теперь извольте принять.
– Да хрена с два я его сюда пущу! Скажи, завтра пусть приходит!
Нимм, не выдержав в прихожей, проследовал за Леном. Он подошел к двери:
– Юлик, это ты?
Внутри комнаты Юль стоял, не зная, как ему быть. Он был настолько счастлив услышать родной голос, знать, что Нимм здесь, в паре метров от него, что слезы потекли по его щекам:
– Я, красавчик, - выдавил он дрожащим голосом.
Услышав мужской голос, Нимм немного отпрянул от двери, но сразу собрался с мыслями и сказал:
– Юлечка, любимая моя, это ведь я. Ты меня впустишь?
– Нет… Я не хочу, чтобы ты меня видел.
– Хорошая моя, тебе все равно придется мне показаться рано или поздно – ты ведь теперь будешь регулярно обращаться.
Нерешительно Юль подошел к двери и отпер замок. Услышав щелчок, Нимм толкнул дверь и вошел.
Юль стоял посередине комнаты с безобразным мокрым лицом, сложив костлявые руки на груди. В домашних шортах ноги казались еще кривее, чем были на самом деле, а впалую грудь не спасала даже кофта.
Нимм остановился, не успев шагнуть в комнату. Закрыв ладонью рот, он в ужасе сканировал тщедушное тело его будущей жены. Лицо Юля расплылось в уродливой гримасе плача. Нимм невольно начал качать головой и сделал шаг назад.
– Нимм… - зареванный Юль шагнул в его сторону.
Нимм продолжал пятиться. Сам того не ожидая, Лен толкнул его в спину:
– Да ты охренел, братец! Как с красавицей-примой встречаться, так это мы умеем! А как дело доходит до испытаний – бежать?! Будь ты мужиком!
Нимм развернулся и оттолкнул Лена в сторону, лишь обронив
– Нет…
Он сбежал на первый этаж, поспешно обулся и выбежал вон.
Юль рыдал, обливаясь слезами, стоя в проеме, где только что стоял ее жених – он все еще чувствовал запах его одеколона, который так любил. Лен сложил руки на голове и расхаживал взад-вперед. К Юлю подошла Саша:
– Юль, ты не убивайся так. Уже сегодня ночью ты обернешься, а завтра будешь красавицей. И даже если этот козел не приползет к тебе на коленях после твоего выступления – он не единственный мужик в городе.
До самой полночи Юль плакал в подушку, до сих пор не веря своему свалившемуся с неба несчастью. Он то жалел себя, то начинал колотить подушку в приступе ярости. Под ночь абсолютно измотанный, он вошел в ванную комнату. Открыв шкафчик над раковиной, он потянулся к пилюлям, и взгляд его упал на отцовскую опасную бритву. Юль взял ее в руки и раскрыл. Он провел пальцем поперек лезвия. Он приставляет его к левому предплечью с внутренней стороны… Лезвие гладко скользит по коже, врезаясь глубоко в вену, разделяя ее вдоль на две части… Юль залезает в наполненную ванну и опускает руки в воду… Из прозрачной вода превращается в алую, затем в красную… Сознание тускнеет… И когда вода уже бордовая, оно гаснет и уходит в небытие со всеми тревогами, переживаниями и болью…
– Последняя капсула? – прогремел голос Лена, и Юль вздрогнул, очнувшись от видения.
– Да. Наконец, - он незаметно вернул лезвие на место.
Юль принял двадцать вторую капсулу, и как только его голова коснулась подушки, последняя и самая крупная доза М-гормонов сделала свое дело, и он впал в гибернационный метаморфозный сон.
Четверг
Лен и Саша сидели на кровати и перешептывались. Их дверь была распахнута. По ковролину коридора беззвучно расхаживала Жанна в нетерпении. На кухне монотонно бубнили Андрея с Эриком Штерном. Доктор наук не мог не присутствовать при обнаружении результатов действия своего препарата. Он, как и все члены семьи Стольниковых, не пошел ради этого на работу. Даже мелкий Алекс стоял в проеме собственной комнаты, выжидая пробуждения сестры.
Эрик подозревал, что подобный навязанный гибернационный сон не может длиться стандартные восемь-девять часов – на обращение уйдет по меньшей мере часов десять. Завтракать без Юли, однако, никто не отважился. Да и кусок в горло не лез от волнения. Даже Алекс понимал, что если эксперимент провалится, это принесет в дом только несчастье. Шутки шутками, однако, каким бы подлым братом он ни был, он все же любил сестру и не желал ей подобной участи.
Часы на руке Жанны уже полчаса как пропиликали десять. Но Юля все не просыпалась. Мать поминутно бегала на кухню к Штерну чтобы осведомиться насчет какой-нибудь очередной своей бредовой догадки по поводу затяжного превращения. И каждый раз Эрик и Андрея успокаивали ее одной и той же фразой – «все проходит, как ожидалось». Та возвращалась на свой пост у дверей дочери, а через минуту, осененная новой догадкой, снова устремлялась на кухню.