Синдром Коперника
Шрифт:
Психолог помолчала. Посмотрела на меня очень серьезно, что меня скорее успокоило. Я поискал в кармане свой «кэмел».
— Можно закурить?
— Нет.
Я положил пачку на место.
— На основании каких симптомов ваш психиатр утверждал, что вы страдаете шизофренией? — спросила она наконец.
— Я слышу голоса.
Она сделала пометку в журнале.
— Голоса извне или ваш собственный голос?
— Пожалуй, голоса извне, которые я слышу во время приступов. По правде сказать, я думаю… ну, мне все-таки кажется, что слышу
Привести ей примеры я не решался. Но был один, который я не мог забыть. «Транскраниальные побеги, 88, это час второго Ангела…»
— Понимаю. В общем, если вы хотите знать, то да, это действительно похоже на один из симптомов, упоминаемых в программе DSM-IV. Но этого мало, чтобы утверждать, что вы страдаете шизофренией…
— Что же еще нужно?
— Существует множество симптомов, месье Равель, но повторюсь еще раз, нельзя поставить диагноз вот так, в ходе простой беседы. Нужно время. И кроме того, сейчас существуют более надежные методы. В ряде случаев может даже понадобиться сканирование мозга…
— Да-да, знаю: мне это делали тысячу раз. Тысячи раз, много лет подряд. В кабинете доктора Гийома было столько снимков моего мозга, что хватило бы на полнометражный мультик!
— Что же, по крайней мере, в чувстве юмора вам не откажешь…
Я улыбнулся. В этом психологе мне определенно что-то нравилось. В частности, ее манера говорить со мной как со взрослым. Ни доктор Гийом, ни мои родители, ни мой шеф никогда со мной так не разговаривали. Для них я всегда был шизофреником, больным человеком, следовательно, абсолютно безответственным существом. Но эта женщина увидела во мне обычного взрослого человека, вполне разумного, возможно, лишь страдающего простым психологическим расстройством…
Совершенно непривычное ощущение. Было в нашей беседе что-то уважительное, какая-то доверительность, и это вызывало у меня чувство умиротворенности. Почти освобождения.
— Будьте добры, — сказал я, придвигаясь вперед, — понимаю, это непросто, но все-таки скажите мне, что вы сами об этом думаете. Каково ваше мнение, личное мнение. Я в полной растерянности.
— Я не могу составить мнение так быстро, месье Равель…
— Тогда назовите другие симптомы, чтобы я увидел, относятся ли они ко мне…
— Их много…
— Приведите примеры, а там будет видно!
Она снова вздохнула, поколебалась, потом, пожав плечами, решилась мне ответить:
— Возможно, ощущение, будто вашим телом управляет кто-то другой, что вызывает непроизвольные движения…
— Нет. Этому симптому я не подвержен. Я отлично контролирую свои движения.
— Может быть, расстройство речи, чем вы, похоже, тоже не страдаете… Даже если иногда, когда вы говорите, вас заносит, — улыбнулась она.
— Просто я сам немного горячусь, вы понимаете, я волнуюсь. Хорошо, а что еще?
— Часто больные невероятно много курят, и это заметно по их пожелтевшим пальцам и прожженной одежде…
Я смущенно посмотрел на свои руки.
— Но ведь, в конце концов, не только шизофреники дымят как паровоз… Это ничего не доказывает. Что еще?
— Вы знаете, я не помню всех симптомов наизусть. Нужно заглянуть в учебник. Я также могу назвать часто наблюдаемые у пациентов более или менее осознанные попытки самолечения. Вам случалось самому выбирать себе лекарства?
— Может быть. А другие симптомы?
— Возможна склонность к кататоническим состояниям, перепады настроения…
— Да, такое со мной случается. Перепады настроения. Но ведь это со всеми бывает, разве не так?
— Одержимость подробностями, календарями, датами, то, что можно назвать арифмоманией.
— А еще что?
— Послушайте, бесполезно перечислять их все. Вы сами говорите, месье Равель, что у вас слуховые галлюцинации. Вероятно, стоит начать с этого. Для вас будет более разумным обратиться к психиатру, который мог бы прописать вам лекарства…
— Нет-нет. Только не лекарства! Я их все перепробовал, и нейролептики, и все остальное! В таблетках, в виде инъекций… От них нет никакого проку, я так и не перестал слышать голоса.
— Месье Равель, если речь идет о шизофрении, то тут необходимо то, что мы называем комплексным лечением. Должна быть обеспечена последовательность всех процедур, желательно при участии одного и того же психиатра и медперсонала. Расстройства, которыми вы страдаете, слишком серьезны, чтобы относиться к ним легкомысленно. Вам следует не только принимать нейролептики, вам также необходима психотерапия. Позвольте мне направить вас к специалисту…
— Нет! У меня нет никакого желания увидеть еще одного доктора Гийома. Все, что я хочу, — это узнать ваше мнение. Мнение такого человека, как вы. Вы же не можете меня заставить? — сказал я, выпрямляясь.
— Нет, конечно. Если только вы не представляете опасность для общества. Как вы полагаете, вы представляете угрозу для ваших сограждан?
— Нет-нет. Я в жизни и мухи не обидел! Вы должны мне помочь, мадам. Я ведь немного прошу. Все, что мне нужно, — это чтобы вы помогли мне узнать, действительно ли голоса, которые я слышу, — галлюцинации.
— А что другое это, по-вашему, может быть?
Я пожал плечами. Это был излюбленный аргумент доктора Гийома. А что, по-вашему, это может быть еще? Да, это основной вопрос. Единственный, заслуживающий внимания.
— Я же вам уже говорил… По-моему, это мысли людей. Я слышу мысли людей.
— Как давно вы слышите эти голоса?
— Не знаю. Я плохо помню свое прошлое. Но думаю, что по крайней мере пятнадцать лет.
— И вы их слышите постоянно?
— Нет. Не все время. Существуют признаки, что я их вот-вот услышу. Начинается головная боль, головокружение, потом двоится в глазах. Напоминает эпилептический припадок. Здесь, к примеру, я их не слышу.