Синдром самозванки, или Единственная для Палача
Шрифт:
Вправду то, что он таков, выяснилось далеко не сразу. И первые две недели по большей части неприятных и под час изнурительных занятий Рэтборн потратил на то, дабы просто убедиться — результаты испытания Реврейном не оказались ошибкой.
Но сначала случилось самое унизительное событие в моей жизни — тренировка с Ланзо.
Буквально с самых первых дней, как я обосновалась в особняке, Садист установил для меня особое расписание. В восемь утра — завтрак. В восемь тридцать — уроки географии, истории, и законоведения. Их вел Каспар, с одной стороны блестяще владеющий всеми тремя предметами,
Следом, ближе к полудню, в дело вступал Хэйден, всегда чертовский раздраженный тем обстоятельством, что из-за меня ему приходится подниматься в такую рань. Принц обучал меня этикету и искусству риторики. Причем, когда настроение его было относительно сносным, я изучала принятые правила и нормы поведения в обществе для женщин. Когда же желтоглазый становился мрачным и желчным — этикету он обучал меня так, словно я и в самом деле мужчина благородного сословия. Также в программу его курса входили живопись и стихосложение. Пожалуй, из всех выпавших на мою долю экзекуций, эта была самая приятная.
Так пролетала первая половина дня и наступал момент нашего с ундером ежедневного обеда на двоих.
Сначала необходимость вести личное общение с явно сбрендившим, но всё ещё очень опасным стариком сильно меня угнетала. Он отличался непредсказуемостью и, по сути, в любой момент мог вышвырнуть меня на улицу. Но к концу второй недели я неожиданно для себя совсем перестала его бояться, втянулась и даже начала получать удовольствие от этих неформальных доверительных встреч.
Ундер всё больше начинал восприниматься мною как добрый двоюродный дедушка. Который всегда крайне живо интересовался моими успехами и, если таковые действительно случались, казалось, приходил в совершенно искренний восторг.
Временами я даже начинала подозревать, что его безумие заразно. Иначе как объяснить тот факт, что мы, словно два заговорщика, постоянно искали повод утереть совершенно отмороженному в плане простых человеческих чувств Рэтборну его аристократический нос?
Сам главный Лорд-экспедитор Тайного Приказа ничему меня не обучал. Зато регулярно, как ночной тать из-под лесной коряги, вдруг врывался в малую библиотеку, где по его же приказу для меня была организована этакая школа на дому. Он всегда пугающе бесшумно открывал дверь, подходил к одному из диванов, стоящих в образованных книжными шкафами нишах, и, вальяжно устроившись на нем, молча наблюдал за уроком.
Когда же дело переходило к мои устным ответам, он вдруг перенимал на себя роль самого пристрастного на свете экзаменатора. Критика Рэтборна оставляла в моей душе весьма ощутимые следы. То количество несправедливых упрёков, которыми он щедро распылялся, было способно уничтожить даже самую высокую и прочную самооценку.
Будучи единственным на всей Притэи человеком, кому я была вынуждена доверить свою страшную тайну, он отчего-то все равно продолжал требовать от меня таких знаний, которыми я по причине своего иномирного происхождения, понятное дело, владеть не могла. А учитывая, что порой речь шла о весьма примитивных общеизвестных фактах, большую часть времени
Кстати, Притэей называлась планета, на северном полушарии которой и располагался Андалор. И это я тоже узнала не раньше, чем Каспар соизволил дать мне первый урок географии. Разумеется, и в этом раз, без насмешек не обошлось.
После обеденной передышки в компании дядюшки Цвейга, когда сумасшествие уже родного старика вновь поднимало свою голову, начиналась главная пытка. Ундер, оседлав грабли, улетал куда-то за границу города, а я отправлялась на урок физического воспитания к головорезу Ланзо.
Ланзорно Уркайский по иронии судьбы, как и я, был обладателем впечатляющего темного потенциала. Он блестяще владел всеми типами существующего на Притэи оружия и возглавлял тайное подразделение Гэнмортис — небольшого отряда самых смертоносных и безжалостных убийц на страже законной королевской власти.
Приказ отца привести племянника Реджи в хорошую физическую форму, обучив всему, что обязан знать юноша из благородного семейства, вызвал у Ланзо настоящий приступ тихой ненависти. Ненависти к ундеру и, как следствие, к объекту его опеки.
Наша первая тренировка не прикончила меня только чудом. Причем физическая смерть явилась бы далеко не худшим исходом. Ужаснее всего оказалось унижение, засвидетельствовать которое явились все братья Уркайские в полном составе. Выполз из своего мрачного склепа даже маньяк-механик Волкер.
Место для экзекуции отвели в крытом тренировочном павильоне, где все мальчишки рода с ранних лет обучались тем или иным ратным премудростям под присмотром самых лучших наставников. Подозреваю, что легко подобные навыки не давались никому. Вот только я была далеко не мальчишкой — прытким, юным, выносливым. А невысокой потрепанной жизнью женщиной из России весом почти в восемьдесят килограммов! В довершение ко всему на ногах у меня болтались совершенно неподходящие для занятий спортом сапоги. Одежда жала и едва не трещала по швам.
Поэтому, если когда-либо вам приходилось слышать выражение «избиение младенцев», знайте — мой пример и есть самая яркая к нему иллюстрация.
Сходу, в первый же день, без попыток понять, на что вообще способно моё надорванное раздобревшее тело, Ланзо потребовал выполнить комплекс упражнений на ловкость, скорость и выносливость.
Для начала я должна была ловить длинную, чем-то похожую на бамбуковую, палку. С расстояния в три-четыре метра, Лорд-головорез швырял в меня этот примитивный снаряд, а я честно пыталась его подхватить, но всё время «ловила» то удар, то падение. Палка оказалась чертовски тяжелой и для моего роста слишком длинной.
— Я буду звать тебя Бестолковой шавкой, — на пятой проваленной попытке, заявил Ланзо, — пока ты не научишься ловить и «приносить» ро* так, чтобы у меня не возникало желание поскорее тебя прикончить.
Отдельной пыткой являлась задача посредством уверенного броска вернуть палку Ланзо. Более менее удачно у меня это получилось только первую пару раз. А затем в непривычных к подобным нагрузкам руках возникла свинцовая тяжесть, мышцы мелко затряслись и проклятая ро стала стабильно падать где-то на середине своего пути.