Синдром счастливой куклы
Шрифт:
Из-за подлокотника торчит какая-то черная длинная трубка — прищуриваюсь, и бесполезные глаза наконец фокусируются и распознают четкую картинку. Это…
— Дробовик, — спокойно поясняет Ярик. — Остался от отчима. Когда сплю, кладу его рядом.
— Надеюсь, сегодня ты положишь рядом меня… — потрясающе остроумно шучу я. — Я тоже боюсь спать одна.
Ярик молчит — он не слишком воодушевлен такой перспективой, — и я спешно меняю тему.
— Где твоя мама?
— Община потихоньку собирается заново — зомби с парализованной волей тянет туда, с этим бесполезно бороться. Мама даже не обрадовалась
Повисает тишина.
Разморенный летним зноем вечер размывает краски, где-то жужжит сонная муха, глаза слипаются. Я достигла цели, добралась и нашла Ярика, и все, чего хочу теперь — свернуться калачиком и надолго заснуть на его теплом плече. А проснувшись, увидеть его прежним… Но вязкая тягучая нега сменяется приступом паники.
Скоро ночь. Здесь стремно настолько, что стучат зубы, каково же находиться в этом пропитанном страхами помещении в кромешной темноте?
— Вернись обратно… — Я провожу пальцами по его крепко сжатому кулаку. — Ребята тоже приехали за тобой. Я больше не с Юрой, но он давно не держит зла. Твоя «Счастливая кукла» взлетела, ты поднял такую волну любви и обожания… Ты можешь все, абсолютно все, Ярик!
— Да ни хрена я не могу! — перебивает он, заходится серией навязчивых тиков и трясет головой. — Даже если все резко забыли, как я накосячил, я не вернусь. Я ничего не могу тебе дать, я не в состоянии. Ты каждый раз будешь с надеждой заглядывать в мою душу, но не найдешь там ничего, кроме горечи, боли и беспомощности. Я не удержу тебя, вместе мы не выберемся. Не трать время! Уходи.
Меня охватывает отчаяние — его глаза абсолютно пусты, будто в сердце попал осколок заколдованного зеркала, и он разом потерял ко всему интерес.
Настоящий мальчик-ночь. Девочка-тень слишком слаба, чтобы спасти и протянуть руку…
Подаюсь к нему, расстегиваю ворот, высвобождаю из петель все пуговицы, стаскиваю мрачную рубашку и бросаю на пол — она ему не к лицу. Ярик не сопротивляется, но я наперед знаю, что увижу под ней искромсанную до мяса кожу. На груди, на плечах, на запястьях — везде…
— Я не хотел, чтобы ты видела, какой я на самом деле… — шепчет Ярик. — Я сумасшедший, понимаешь ты, или нет? Можно сбежать из чулана, но только не когда он внутри тебя… Каждую ночь ко мне приходит абсолютное зло, я боюсь до одури, боюсь настолько сильно, что перестаю быть человеком. И я знаю, почему это случается. Бесы над теми имеют полную власть, которые ходят в похотях своих и угодное им творят… Это наказание.
— За что, если ты не сделал ничего плохого?!! Твоя детская травма, причиненная моральным уродом, обострилась тут, но я вытащу тебя. Это всего лишь дом. Стены, окно, не более. Я никогда не оставлю тебя и не предам. — Осторожно глажу его горячие шрамы, пристально рассматриваю бледное лицо, и в черных глазах на миг проступает безмятежное янтарное дно… — Ты вернулся сюда не для того, чтобы поддаться. Ты здесь для того, чтобы стать гребаным сверхчеловеком и заткнуть голос ублюдка в своей голове. Ярик, давай. Сделай это. Все страхи только в твоей голове…
Он
— Это можно сделать разве что вот так! — Он хватает дробовик, передергивает затвор и упирает дуло в подбородок. — Так нормально?
Меня одолевает желание вскочить и сбежать из этого ада, уехать, забыть все и никогда не вспоминать, вернуться к Юре и до конца дней своих зализывать раны в его надежном тепле, но однажды я уже бросила человека, который во мне нуждался.
— Я не уйду, — тихо и четко говорю я и не отвожу взгляд, хотя боль в глазах Ярика невыносима. — Моих шрамов без тебя станет больше… Я завишу от тебя. Я не проживу без тебя…
Он моргает, хватает ртом воздух, отбрасывает дробовик, пинает его в дальний угол комнаты и закрывает ладонями лицо.
— Ярик. — Я стягиваю дурацкую шапочку с его головы, запускаю пальцы в пепельные кудри, прижимаюсь к нему всем телом и дрожу. — Я слабая, но ради тебя могу сотворить невозможное. Ты тоже много раз вопреки всему спасал меня. Значит, мы с тобой уже гребаные сверхлюди. Только вместе мы и справимся. Я люблю тебя. Любым… Но ты даже сейчас идеальный.
32
События снова повторяются с пугающей точностью: огромный богатый дом, опустошенный, изломанный, но всем сердцем любимый мальчик, черное дуло и выбор…
Три года назад, глядя в глаза Багу, приставившему карабин к подбородку, я испугалась его демонов и перестала бороться. Именно тогда я добровольно отказалась от него, и все последующие угрозы его окружения попали на благодатную почву…
Но совсем иной — верный — выбор я сделала сейчас.
Я слышу учащенное дыхание Ярика, хватаюсь за израненные запястья, с усилием отвожу их от его лица и жду ответа.
Кусаю губы, молю всех богов, даже тех, в кого верили пропащие души обитателей этого дома, и жду…
— Думаешь, оно того стоит? Я того стою? — Он прожигает меня взглядом, моргает и прикрывает ладонью дернувшийся рот. Протягивает руки и гладит меня по щекам, и я вдруг понимаю, что он стирает с них слезы.
Они больше никогда не прольются, потому что он принял решение остаться со мной.
***
Побросав в рюкзак вещи, Ярик вешает его на плечо, под горло застегивает толстовку и в последний раз оглядывает тесную душную комнату. Будто вспомнив о чем-то, быстро отодвигает льняную занавеску, забирает с подоконника продолговатый черный футляр с металлическими уголками и вручает мне.
Я перенимаю его, машинально раскрываю и ахаю — на синем бархате поблескивает клапанами серебристая флейта… Я давно мечтала приобрести ее и вспомнить все, чему училась в детстве, но хорошие инструменты, один из которых я вижу перед собой, стоят очень недешево…
— Где ты это взял?
— Стырил из общины, — усмехается Ярик и проводит языком по верхней губе. — Тебе нужнее. Ты должна мне трек… Пошли отсюда.
Он смачно плюет под ноги, хлопает дверью и берет меня за руку — не таясь и не боясь осуждения. Мы выходим в благоухающую летнюю ночь и, продираясь сквозь буйные заросли трав и кустов, спешим к стоянке, где нас уже ожидают ребята.