Синдром
Шрифт:
— И человек заболевает амнезией, — предположила Эйдриен.
— Совершенно верно. Еще чаю?
Макбрайд сидел, не в силах поверить в происходящее. «Как все цивилизованно, — думал он. — Обходительный пожилой человек непринужденно разливает чай в своем аскетическом домике. При таких обстоятельствах тяжело возненавидеть его за причиненный вред. Трудно представить ужасы, которые он изобрел. Трудно, но все-таки возможно». Внутри закипала злость, первобытная ярость из потаенных уголков сознания.
«Быки. Комната цвета охры. Мнимый Джефф Дюран».
Льюису захотелось как следует вмазать этому
— Позвольте задать вам один вопрос?
— Валяйте.
«Не искушай меня».
— Опять же, рассуждая гипотетически, как бы вы осуществили это на практике?
Старик поерзал на подушке и спросил:
— Основываясь на том, что я читал в открытой литературе?
— Разумеется, — ответил Макбрайд.
Шапиро на миг задумался.
— Думаю, можно сделать пациенту электроэнцефалограмму, получить запись волн его мозга при разных раздражителях, сделать томографию с позитронным излучением и изготовить карту мозга — эмоциональные и мыслительные центры.
— А дальше? — спросила Эйдриен.
— Имея в распоряжении такую информацию, можно зашифровать подборку аудиограмм, направленных на эти центры, и подавать их в потоке сверхнизких частот. Это как раз то, о чем я говорил ранее: диапазон четыре — семь мегагерц.
— И если все это проделать, что произойдет? — поинтересовалась Эйдриен.
— Ну, — ответил Шапиро, — изменится ландшафт мозга.
— А это как понимать? — спросил Макбрайд.
— Мы привнесем некоторые очень специфические — хотя и временные — изменения в физическую структуру мозга.
— И в итоге?
— Все зависит от аудиограмм, — сказал Шапиро. — Один из результатов — амнезия.
— Полная амнезия? — уточнил Льюис.
Собеседник пожал плечами:
— Возможно, вы будете помнить итальянский язык, но забудете, как его выучили и бывали ли когда-нибудь в Италии.
— А будет объект помнить, кто он? — спросил Макбрайд.
Ученый взглянул на него:
— По-разному.
— От чего это зависит?
— От того, какая задача стоит перед программистом. Как только пациент готов и его память заблокирована, ему имплантируют нейрофонический протез.
— Протез, — повторила Эйдриен.
Шапиро развернул указательный палец в направлении лежащего на столе снимка.
— Вот такой. Если бы вы рассмотрели этот предмет под микроскопом, то обнаружили бы внутри изолированные электроды. Они необходимы для получения и обработки аудиограмм на определенных частотах. Этот протез позволяет радиоволнам обходить внутреннее ухо и восьмой черепно-мозговой нерв, доставляя информацию прямо в мозг.
Макбрайд задумался.
— И тогда начинает казаться, что ты слышишь голоса, — предположил он.
— Скорее, глас Божий, — уточнил Шапиро. — Но имплантат — это только часть процесса. Программисту потребуются и другие инструменты.
— Какие?
— Гипноз, сенсорная депривация. [43]
— Каков механизм их действия? — спросила Эйдриен.
Старик после недолгих раздумий ответил:
— Пациент, вероятно, получил бы гипнотические внушения, подготавливающие его к событиям, которые с ним
[43] Сенсорная депривация — экспериментальное или естественное отключение органов чувств — физическая изоляция или потеря зрения, которое часто приводит к изменениям когнитивной функции, поведения или восприятия. Результатом этого состояния может стать дезориентация, паника или паранойя.
— Вы пробовали?
— Конечно, — ответил Шапиро. — Я пробовал все. — Он помедлил и продолжил: — Пробыв в резервуаре с час, ты уже не в состоянии сказать, где заканчивается кожа и начинается вода. Ты словно растворяешься. — Шапиро кивком указал на чашку перед Эйдриен. — Как кусок сахара в горячем чае. И когда это происходит, объект становится… ковким.
Макбрайд зачарованно слушал, а Эйдриен не сводила глаз с бывшего шпиона — «невидимки», представляя себе, как ее сестра плавает в затемненном резервуаре.
— После продолжительного периода…
— Насколько продолжительного? — спросил Макбрайд, едва сдерживая гнев.
— День, неделя… или месяц, — сказал Шапиро. — Главное, что через некоторое время личность объекта начинает распадаться. Очень похоже на последние минуты умирающего: чувства пропадают — по крайней мере так кажется. Представьте: вы в резервуаре, где ничего не видно и не слышно, нет вкуса и запаха, нет осязания. Вы теряете ощущение времени. Если считаете, что страшно потерять разум, представьте себе, каково потерять тело. — Шапиро ненадолго замолчал, на лице мелькнула безрадостная улыбка. — И при этом некоторые находят подобный опыт… просветляющим.
— А другие? — спросила Эйдриен.
Старик пожал плечами:
— Другие — нет.
Макбрайд подался вперед:
— А потом что?
Шапиро искоса посмотрел на него:
— Потом? Потом вы переходите на следующий уровень обработки.
— Какой именно?
— «Интенсификация». Когда личность субъекта разобрана, он фактически становится «чистой страницей». Материалом, на котором сравнительно легко отпечатать любые «воспоминания».
— Каким образом? — поинтересовался Льюис.
— Можно создать сценарии, совместимые с его психологическим профилем, и превратить их в фильм. Объект будет смотреть видеозапись в связке с потоком аудиограмм, лежащих ниже сознательного порога восприятия.
— Как в кинотеатре со стереоэффектом? — предположила Эйдриен.
Шапиро усмехнулся.
— Нет, — сказал он, — куда более основательно. На него наденут специальный шлем с микрофонами и штепселями: звук входит, звук выходит — в таком роде. Потом подключат его и…
— Что?
— Объект воспринимает происходящее так, словно сидит в двух метрах от 62-дюймового телеэкрана и смотрит на объемные картинки со стереозвуком. Очень увлекательно, и это единственная часть процедуры, когда объект находится в сознании. Добавьте гипноз, препараты — и ваяйте из человеческой «глины» что угодно. Психика — податливый материал.