Синдром
Шрифт:
— Передайте Мелиссе форму согласия на проведение процедур, и начнем, — проговорил он и обратился к Эйдриен: — Вы миссис Дюран?
Ее лицо залилось краской, и она несколько поспешно ответила:
— Нет, просто знакомая.
— Тогда вы, наверное, предпочтете подождать где-нибудь в другом месте. Видите ли, тестирование — довольно долгая процедура. Я бы посоветовал зайти в четыре.
Спутница Дюрана удалилась, и его проводили в комнату, где сняли основные показатели жизнедеятельности организма, а затем в кабинете для обследования он стал дожидаться, когда к нему подойдет специалист. Помещение, украшенное геометрическими бордюрами, оформители выдержали в пастельных тонах, на стене одиноко висела гравюра Норманна Рокуэлла с изображением врача в белом халате. С доброй улыбкой на губах и стетоскопом
Центр нейросканирования можно было с легкостью назвать мечтой технофила: на столах высился дремучий лес компьютеров и светодиодов, осциллоскопов, светло-коричневых и желтовато-серых приборов, одновременно казавшихся современными и доисторическими.
Первой в списке тестов шла компьютерная аксиальная томография [31] . Дюрана попросили лечь лицом вниз, голову привязали к подбородку ремнями. По настоянию ассистентки пациент зажал во рту специальное резиновое приспособление, обеспечивающее максимальную фиксацию головы. Любое движение, как ему сообщили, — злостный враг диагностики. Поэтому Джефф лежал, стараясь сохранять полную неподвижность и ощущая неимоверное желание почесать то тут, то там. Но он твердо решил не двигаться и черпал поддержку из неутомимой болтовни обслуживающей его медсестры — техника и вдохновительницы в одном лице. В ходе процедуры она ловко управлялась с неким прибором, который двигался по арматуре вокруг головы Дюрана и делал серии снимков, подробно останавливаясь на каждом из сорока восьми поперечных сечений черепа пациента. Прибор перемещался с глухим жужжанием, причем, когда он щелкал, чтобы запечатлеть изображение, оставаться спокойным было невозможно.
[31] Томография — метод рентгенографии, заключающийся в получении изображения отдельных слоев исследуемого объекта.
Медсестра ласково щебетала, и Дюрану пришло в голову, что в такой манере обычно разговаривают с собаками и младенцами. По завершении процедуры в кабинете материализовалась индианка, схватившая цветную диаграмму, где в зашифрованном виде содержалась информация о состоянии мозга Джеффри, и препроводила пациента в кабинет, на двери которого висела табличка:
МАГНИТНО-РЕЗОНАНСНАЯ ТОМОГРАФИЯ
На этот раз процедура прошла не так гладко.
Томограф представлял собой длинный стол, въезжавший в большой барабан, напоминающий по форме гроб — «магнит», как называли это жутковатое приспособление лаборанты. Лежащего на столе Дюрана снабдили подобием шлема с закрывающей лицо пластиковой решеткой. Сестра сунула ему в ладонь кнопку аварийной сигнализации и посоветовала надавить на нее, если он испугается. Затем пациента попросили лежать неподвижно и не реагировать на звуки помпы, которая скоро включится.
Сестра коснулась какой-то кнопки, и стол покатился в барабан, точно унося Дюрана в глотку какого-то гигантского хищника. Джефф старательно вглядывался в темноту, пытаясь рассмотреть — что же находится за пластмассовой решеткой шлема. До свода барабана оставалось около восьми дюймов, когда стол стал подниматься и остановился, лишь приблизившись к своду почти вплотную.
Джефф сделал глубокий вдох. «Ты в безопасном месте», — сказал он себе и что есть мочи надавил на кнопку тревоги. Сработала сигнализация, прибежала сестра, стол подался вниз и медленно выкатился назад.
Персонал шепотом посовещался, и пациента препроводили обратно в диагностический кабинет. Там некий молодчик с бритой головой и золотым кольцом в носу сделал ему укол, заверив, что инъекция поможет расслабиться. Препарат и впрямь подействовал, и остаток утра и большая часть дня пролетели если не как сон, то как кинохроника — черно-белая и немая.
Дюран не запомнил, сколько еще сделали тестов. Последним шло сканирование с радиоактивным изотопом. Ацтек Чарли, как называли сотрудники латиноамериканца с характерным лицом, в двух словах объяснил пациенту, в чем заключается
— Проще говоря, вас будут просвечивать вот этим. — Чарли взял с блестящего алюминиевого подноса шприц и поведал: — Здесь — радиоактивный изотоп, просвечивающий мозг, чтобы док смог посмотреть, что там происходит. — Ацтек постучал по шприцу ногтем и попросил Джеффри прилечь на покрытый бумагой стол.
Тот послушался и едва ощутил укол.
Два часа спустя Дюран вышел в небольшой конференц-зал клиники, где его ждали доктор Шоу и Эйдриен. К ряду освещенных контурным светом кодоскопов были прикреплены десятки снимков поперечных сечений его мозга. Нейропсихиатр переходил от одного изображения к другому, постукивая кончиком указки по маленькой яркой точке, залитой океаном серого цвета.
— Вот здесь, — сказал он. — И тут. И еще здесь, взгляните. На этом снимке тоже видно.
— Похоже на рисовое зернышко, — проговорила Эйдриен.
— Что это? — поинтересовался Джеффри.
Шоу на миг задумался и хмуро ответил:
— Не знаю. — Снова подумал и пожал плечами. — Могу сказать, чем это не является. Это не ткань. Значит, объект представляет собой «инородное тело». Так мы выражаемся, когда все возможные догадки уже исчерпали себя, а природа объекта по-прежнему неясна.
Врач нахмурился и замолчал. На потолке зажужжала одна из флуоресцентных ламп.
— Вы не припоминаете никаких травм головы? — с надеждой в голосе спросил Шоу. — Может, попадали в автомобильную аварию или авиакатастрофу? Вы служили в армии?
Дюран ухмыльнулся:
— У меня что-то с памятью в последнее время, док.
Шоу слабо улыбнулся:
— Очень смешно.
— Подождите-ка, — заговорила Эйдриен, глядя на Шоу. — То есть вы предполагаете, что…
— Возможной причиной нынешнего состояния мистера Дюрана является травма. — Психиатр вскинул руки, и его лицо исказилось в театральном замешательстве. — Скажем так… это рабочая гипотеза. — Врач указал на галерею снимков. — В истории психологии и нейробиологии имеется масса примеров того, как физическое повреждение отражается на работе мозга. На самом деле, ценная информация о памяти попадает в наше распоряжение именно от травмированных больных, людей, которые попадали в чудовищные аварии и их мозг оказывался изувечен. Согласитесь, что подобные эксперименты в условиях клиники провести невозможно. — Шоу ритмично постучал по столу, будто размышляя о чем-то своем.
— Скажите, а как по-вашему, это зернышко могло бы воздействовать на память Джеффри? — поинтересовалась Эйдриен.
Психиатр пожал плечами:
— Не исключено. Это одна из вероятных гипотез.
— Доктор, а вы не можете проверить? — подал голос Дюран.
— Для этого нам понадобилось бы сначала изучить объект. — Заметив, что Эйдриен сникла, Шоу попытался ободрить ее сочувственной улыбкой. — Память — вещь странная. Люди склонны полагать, что воспоминания хранятся в мозгу, как книги в библиотеке — стоят себе рядком, все аккуратненько, отдельными группками. Так вот, смею вас заверить, это заблуждение. Мы провели массу экспериментов, и знаете, что выяснилось? Наши воспоминания не носят локального характера — они распределены по мозгу, равномерно рассеяны. Приведу пример. Скажем, мы научили мышь проходить лабиринт, а потом повредили определенную зону ее мозга таким образом, что она с трудом способна передвигаться. И что вы думаете? Обездвиженное животное по-прежнему помнит, как пройти лабиринт от начала до конца. Что особенно интересно в вашем случае, — продолжил Шоу, обращаясь к пациенту, — это то, что мы не наблюдаем здесь обычных для потери памяти симптомов. Кратковременная память не повреждена, и ваш мозг, похоже, не лишился способности формировать долгосрочные воспоминания.
— Да, и у вас уже есть какие-нибудь соображения на этот счет? — спросил Дюран.
— Пока ничего определенного. Все, чем я располагаю на данный час, — вот этот инородный объект. — Шоу постучал по одному из снимков на световой панели.
Джеффри пристально смотрел на развешанные в кабинете снимки, как вдруг его захлестнуло ликование: а что, если психиатр прав? Тогда все встает на свои места. Ну, не совсем все — убийство Эдди Бониллы так просто не объяснишь, — но очень многое.
— Доктор, что вы посоветовали бы теперь? — поинтересовался Дюран.