Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
Experizi*, эксперизи (перевод с новолат.) - проснись
23. Жизнь разнообразна и удивительна
Жила-была кукла. У нее сгибались руки, ноги и умели закрываться глаза.
С куклой играли. Ее кормили, расчесывали, умывали, ворочали и переодевали, укладывали спать, пели песни или разговаривали. Последнее не суть важно - главное, ласковые интонации, с которыми обращались
В основном, играли двое, но приходил и третий. И играли они в больницу, - однажды поняла кукла. Непонятно, почему всплыло слово "больница", но оно означало провода с присосками, которые помногу раз на дню прикрепляли то к голове, то к рукам и ногам, то в область сердца. Кукле ставили уколы, делали компрессы, обтирали, мяли, смазывали, поили, светили в глаза и щелкали пальцами перед лицом.
В какой-то момент кукла распознала, что вливаемое в рот оказалось кислым, а когда в очередной раз решили воткнуть иголку в руку, она отдернула её, сопротивляясь. Точнее, "отдернула" - громко сказано. Так, судорожное движение, к которому присоединилось недовольное мычание. Кукла поняла, что звук издала она, а вокруг засуетились, забегали и снова начали опутывать проводами с присосками, хотя делали это недавно. Затем возле куклы собралась целая толпа, но с ней не играли, а долго и оживленно разговаривали между собой, и все были одеты в одинаковое и белое.
Кукле показалось, что из-за тесноты нечем дышать, и она замотала головой, выражая протест. Размахивающую руками возбужденную толпу вымело, а возле куклы остался тот, третий, ставший знакомым, и он улыбался - широко и открыто.
После этого случая кукле удавалось отдохнуть, лишь когда смеживались веки, потому что в оставшееся время с ней стали играть в больницу беспрерывно.
Однажды кукла посмотрела вверх и увидела потолок, а вокруг стены, окна и дверь. Выяснилось, что куклу поселили в игрушечном домике и устраивали для нее день и ночь, зажигая за окном фонарик.
Когда кукла в очередной раз открыла глаза, она вдруг поняла, что проснулась. Кукла догадалась, что ее существование состоит из яви и отключающегося периодически сознания, пропадающего в небытие, однако неизменно возвращающегося в тот же кукольный домик.
Кукла начала различать тех, кто играл с ней. Двое приходили часто и поочередно, а третий - пореже. Иногда третий приходил еще с кем-то, и они переговаривались в стороне, а потом исчезали за дверью.
Однажды в кукольный домик затащили большой черный лист и водрузили перед куклой. Теперь время от времени куклу устраивали с удобством, чтобы она смотрела картинки, появляющиеся на листе. Еще куклу заставляли слушать звуки. Некоторые её усыпляли, а другие, наоборот, вызывали желание вскочить и запрыгать.
Куклу наряжали. На руки и щиколотки надевали браслеты, на шею вешали красивые бусы и кулоны, которые потом заменяли новыми.
Кукла замерла и впилась глазами в картинку, а потом вдруг задергалась, порываясь встать. Писк приборов участился, равномерные неровности на ползущей ленте превратились в высокие хребты и глубокие впадины.
Прибежал один из тех, кто играл с куклой.
– Тише, тише, - прижимал её к кровати.
– Успокойся.
А кукла тянула руку к картинке на черном листе и промычала:
– М-м-м... Мэ-э-эл...
Появился и тот, третий.
– Кто такой Мэл? Вспоминайте!
– потребовал, очутившись возле куклы.
– М-м-мэл... М-мэл... Мэл... Мэл...
Куклу было невозможно остановить. Непонятно, что больше потрясло её - человек на картинке или появившаяся возможность произносить звуки.
Третий торопливо засосал иголкой в шприц содержимое флакона и ловко ввел в капельницу. Вскоре лекарство подействовало.
– Мэл, Мэл, Мэл...
– бормотала кукла как заведенная, уже засыпая.
– Вы безмерно рисковали, Улий Агатович, - докатились обрывки фразы сквозь наваливающуюся дремоту.
– Посмотрите, какая сильная реакция. Она перевозбуждена.
– Кто не рискует, тот не пьет, не ест и не ходит на своих ногах. Этак мы с десяток лет ползли бы к конечному результату и не факт, что доползли.
На следующее утро с куклой поиграли как обычно. Ее умыли, покормили, поставили уколы, поменяли капельницы и прикрепили присоски с проводами к голове. Перед куклой снова появилась картинка с идущим человеком, а затем ее сменили другие изображения. То же лицо смеялось, оно же смотрело задумчиво вдаль, тот же человек опирался о капот машины и он же обнимал кого-то, наклонившись, чтобы... поцеловать?
Куклу подкинуло на кровати, и снова ее удержали крепкие руки.
– Вспоминайте!
– приказал над ухом вчерашний голос, и кукла завороженно уставилась на лист с изображением.
Тот, из-за кого её сердце едва не вылетело из грудной клетки, и кого она назвала Мэлом, собирался поцеловать... меня!!
Это я стояла на той картинке, рядом с ним! Это меня он обнимал и улыбался!