Sindroma unicuma. Finalizi
Шрифт:
– Нельзя как-нибудь ускорить?
– озаботился Мэл.
– Никак, - развел руками Стопятнадцатый.
– Мы не можем нарушать кодекс о труде. Нужно соблюдать порядок.
– Может, порвать заявление, а я не выйду на работу?
– предложила декану.
– Тогда, милочка, вас уволят по статье. Зачем же начинать трудовую карьеру со злостных прогулов?
– пожурил Стопятнадцатый.
– Несмотря на незначительную должность, работа младшим помощником
Патетическая речь Генриха Генриховича усовестила меня, зато Мэл нахмурился. Чем недоволен? Сам же хотел, чтобы я уволилась, а теперь супится.
– И выпишите меня из программы помощи малооплачиваемым категориям служащих, - вспомнила я.
Декан перевел взгляд на Мэла, но тот отвернулся, изучая корешки книг.
– Конечно, милочка, я подумаю, как исключить вашу фамилию из списков без ущерба для ведомостей. Уверены, что хотите отказаться? Вам причитаются деньги за первое полугодие включительно, с учетом возможного увольнения.
– Отказываюсь, - уверила твердо.
– Они пригодятся кому-нибудь другому.
Мэл хмыкнул.
– Поскольку мы взялись за материальности, хочу добавить, что вам, Эва Карловна, как пострадавшей в стенах института, положена компенсация на питание до окончания четвертого курса. Для начала примите талоны на завтраки и обеды на весенний семестр, - сказал декан и вынул из ящика стола два плотных огненно-красных рулончика с единичками в черных завитушках. Самые лучшие, со стоимостью каждого талона в пятнадцать условных висоров.
Невиданная роскошь! Наверное, по шкале институтских компенсаций отравление ядом приближалось к верхней планке, коли мне предложили бесплатное питание на ближайшие полтора года.
Прекрасный подарок, но вкусности столовой находились теперь в запретной зоне. Мэл предупредил, что об общепите нужно забыть. "Если в бокал с шампанским сумели подлить яд, то не составит труда добавить толченое стекло в котлету или в запеканку". Ужасы, которыми он стращал, я выслушала с округлившимися глазами.
– Мне... нельзя, - взглянула растерянно на Мэла, но он молчал, глядя в окно-иллюминатор.
– У меня режим питания...
– Берите, милочка, не стесняйтесь. Администрация института несет ответственность за вашу безопасность и жизнь, поэтому в бюджете заложена статья расходов на студентов, пострадавших в результате неосмотрительности преподавательского и руководящего состава. Распишитесь вот здесь и здесь.
– Стопятнадцатый протянул ведомость.
– Если я утеряю талоны, с меня опять вычтут их стоимость?
По быстрым прикидкам огненные рулончики с талонами оценились тысячи в три висоров,
– Увы, да, - посетовал декан.
– Круговорот денежных единиц в природе.
Я посмотрела на Мэла: подскажи, отказаться или принять неожиданный презент? Но он разве что не насвистывал, изучая потолок. Мол, можешь принять самостоятельное решение, коли высказала возмущение тем, что тебя игнорируют. Но как можно сравнивать? Я прошу совета, а Мэл не удосужился поставить перед свершившимся фактом.
Возьму и назло ему не откажусь от талончиков. Не хочу, чтобы наша жизнь прошла на общежитской кухне среди продуктов, просканированных охранниками. В конце концов, правосудие когда-нибудь свершится, и убийцу поймают.
– Летом студенческая столовая закрывается на плановый ремонт. По талонам можно питаться в столовой для персонала, - добавил Стопятнадцатый, убрав в ящик стола ведомость с моей закорючкой.
– Неиспользованные талоны имеют значительный срок давности. Можете сдать их в первый день осеннего семестра. Еще вопросы?
– Вопросов нет, есть предположение, - ответила я, кинув взгляд на Мэла, и задрала подбородок. Так тебе! Из принципа. Не хочешь помогать, буду сама по себе.
Однако Мэла не расстроило мое бунтарство, хотя он догадался, о ком пойдет речь. Наоборот, он, посмеиваясь, развалился на стуле, как у себя дома. Видите ли, ему весело. В отместку я поведала Стопятнадцатому всё, что узнала об особенностях деятельности тётки-вехотки в пределах отдельно взятого казенного учреждения. Получилось мало и сумбурно, но Генрих Генрихович внимательно выслушал сбивчивый монолог.
– Хорошо, милочка, что вы сообщили. Своевременно. Слухи циркулировали давно, но студенты, проживающие в общежитии, не подтверждали их.
Конечно, никто не будет рыть себе яму. Кто пользуется блатом, тот молчит, а прочие овечки и барашки не догадываются.
– Вы согласны с предположениями Эвы Карловны?
– обратился декан к Мэлу.
– Согласен, - ответил тот коротко, взглянув на меня с ухмылкой. Что смешного в моем рассказе? Наоборот, надо плакать. Комендантша успеет замести следы перед ревизией, а затем вышвырнет из общежития мою принципиальную особу и лишит Мэла крыши над головой. А это... возможно, к лучшему! Я воспользуюсь бонусом от премьер-министра о выборе жилья, и волей-неволей Мэл согласится, что нам нужно где-то жить.
– Сигнал принят. Мы проведем проверку и обязательно сообщим о результатах, - сказал Стопятнадцатый, огладив бородку. Видно, разоблачение комендантши вызвало у него тревогу, и неспроста. Вдобавок ко всему прочему, администрацию могли обвинить в том, что в общежитии устроен рассадник воровства, а руководство института потворствует махинациям.
– Думал, не скажу?
– спросила у Мэла, когда мы вышли в приемную.