Синее на золотом
Шрифт:
– Тогда просто скажите ей, что я жив. Что дядя Александр, здоров?
– Да, с ним все хорошо. – Она улыбнулась. – А вы знаете, что ваша сестра и ее муж ждут ребенка? Они уже решили, что если родится мальчик, его назовут в вашу честь.
– О, – воскликнул Никола, – какая замечательная новость! Вы настоящий добрый ангел, сударыня… Так какие сведения у вас есть для его светлости? Мы сможем взять город приступом? Потому что, скажу вам откровенно, отступление солдат из Гивельдского лагеря весьма насторожило герцога. Он считает, что в Дюнкерке ему готовят ловушку, что его заманивают, чтобы потом уничтожить.
Амелия
– Разве у герцога не осталось осведомителей в городе? – небрежно спросила она, срывая на ходу какую-то ромашку.
– Беда в том, – пояснил Никола, который тотчас же сорвал целый пук ромашек и поднес их своей спутнице, – что оборванец, который там командует, арестовал всех наших шпионов. Герцог и лорд Келсо все продумали, нашли людей, которые согласились взорвать ратушу в начале осады, чтобы в городе началась паника, синие отвлеклись и всякое такое. – Он вздохнул. – Но каким-то образом генерал – не помню, как его зовут, у меня плохая память на имена сброда – прознал о наших планах… Оставалась надежда только на одну семью, от которой прилетали вести с голубями, но потом и голуби перестали появляться, так что мы решили, что и до этой семьи синие добрались.
– Это ваша сестра и ее муж, – объяснила Амелия. – А с голубями случилось несчастье, их передушил бродячий кот, поэтому мы и не могли подать вам весточку.
– Герцог очень жалел о том, что сведения перестали поступать, потому что эта семья всегда доставляла очень точные данные. Но даже мне не сказали, что это была моя сестра Анриетта. – Никола улыбнулся, и его глаза потеплели. – Так что именно вам известно?
И Амелия рассказала ему, что в городе никак не меньше десяти тысяч солдат, что республиканцы всерьез настроены дать бой, что из Лилля им успели подвезти провиант и порох, так что город даже в случае осады продержится не меньше месяца. Слушая ее, Никола становился все более и более мрачным.
– Десять тысяч солдат! Откуда? – Он покачал головой. – Допустим, те, что отступили из Гивельдского лагеря… хотя там было, по нашим сведениям, всего три с половиной тысячи человек. Плюс гарнизон Дюнкерка, это максимум тысяча. Итого четыре с половиной…
– И национальная гвардия, – напомнила Амелия. – Местные жители боятся, что англичане, когда придут, станут отбирать у них имущество, потому что благосостояние города построено на ограбленных английских судах.
– Да как это можно доказать через столько лет, – проворчал Никола, – ведь война не вчера случилась, сударыня… Но, положим, этот генерал – кудесник и собрал всех, кого только мог. Я полагаю, тысячи две он мог набрать в городе. Четыре с половиной и две…
– И еще подкрепления, которые подошли откуда-то с запада, – солгала Амелия. – Ночью они тайком вошли в город. Мы живем на улице Королевы, это недалеко от укреплений. Недавно там целую ночь было какое-то движение, а наутро все жители только об этом и говорили. Что-то синие затевают, это точно.
У нее ныло под ложечкой, взмокшая от пота одежда липла к телу, губы стягивались в гримасу, которая – она это чувствовала – неминуемо должна была казаться самой фальшивой улыбкой на свете. Но Никола смотрел на Амелию и видел только прелестную молодую женщину, которая несла целую охапку ромашек, – женщину, в чьих глазах застыла тревога, потому что она
– В таком случае, – решительно проговорил он, – герцогу обязательно надо об этом знать. Получается, он не зря опасался, что ему готовят ловушку.
– А меня к нему пустят? – спросила Амелия.
– Разумеется, сударыня, – галантно ответил Никола. – Только… кажется, у вас при себе пистолет? Очень разумно, но его придется сдать.
– Это пустяки. Главное для меня – предупредить герцога.
Однако, когда их наконец после долгих проволочек допустили к персоне Фредерика, герцога Йоркского, Амелия обнаружила, что ее опередили.
– Клянусь вам, ваша светлость! – лепетал сильно небритый брюнет лет тридцати пяти, низко кланяясь герцогу. – Город еле-еле защищен… а укрепления – да разве это укрепления? Дунь на них, и они повалятся…
– Кто это? – осведомился Никола у адъютанта и получил ответ, что это мистер Марто, муж той дамы, которая обещала помочь англичанам взорвать ратушу.
Мистера Марто вместе с женой посадили в тюрьму, да он оказался настолько ловок, что сбежал. Пылая жаждой мести, он прямиком отправился к герцогу, чтобы рассказать ему все, что знал.
Сердце у Амелии упало.
– Сколько солдат в городе? – мрачно спросил герцог. По-французски он говорил почти без акцента.
– И трех тысяч не наберется, ваша светлость! – заторопился Марто. – Мало, совсем мало, да еще они постоянно сбегают! Все об этом знают, я же слышал, как тюремщики между собой шушукались!
– Ваша светлость, – вмешался Никола, – у меня другие сведения, и доставлены они особой, которой я доверяю куда больше.
«Нет!» – беззвучно вскрикнула Амелия. Но Никола уже повторил ее ложь – и про припасы из Лилля, и про таинственный отряд, подошедший ночью, и про то, что синие готовы защищаться до последнего. И чем больше он говорил, тем сильнее становилось изумление на лице мсье Марто.
Вскинув голову так, что заныла мышца, Амелия заставила себя улыбаться герцогу, который в некотором изумлении рассматривал госпожу графиню, которая в простеньком ситцевом платьице явилась из осажденного города, дабы принести ему последние вести.
– Э… – наконец промолвил герцог, – должен сказать, что ваши сведения, сударыня… и ваши, мсье… некоторым образом… – он откашлялся, – то есть совсем расходятся. Да!
Амелия царственно повела плечом.
– Я передаю только то, что попросила мне сказать госпожа де ла Трав, сестра господина де Флавиньи, – уронила она. – Насколько мне известно, госпожа де ла Трав еще ни разу не доставила вам неточные сведения.
– Это верно, – пробормотал герцог, – это верно. И мы очень ценим… ее участие. Да!
– Но это неправда! – пролепетал мсье Марто и угас. – Какие ночные подкрепления? Откуда? Господи боже мой, да Ушар с Северной армией далеко, он бы не успел…
– Я думаю, все это очень легко проверить, – вмешался Никола. – Мои люди взяли утром крестьянку, которая недавно была в Дюнкерке. Вот ее мы и можем расспросить.
Будь Амелия самым хладнокровным человеком на свете, она и то растерялась бы от этого удара, который на нее обрушила судьба. Крестьянка! Какая-нибудь болтливая кумушка с рынка… где языки развязываются еще легче, чем кошельки, и где обсуждаются все последние вести…