Синее на золотом
Шрифт:
– Вот как? Значит, я не права? Мои предки строили церкви, ходили в крестовые походы и сражались с язычниками; по-твоему, я не знаю, что по-христиански, а что нет? – Ева попятилась и втянула голову в плечи. – И я должна все простить и забыть? И жить дальше, словно ничего не случилось? Вся моя жизнь, вся моя жизнь… – Лицо Амелии было искажено, в глазах стояли слезы. – Долгие месяцы я каждую ночь видела во сне, как его привезли! – крикнула она. – Ты знаешь, что это такое, снова и снова видеть и понимать, что ты ничего не сможешь изменить? Вы словно сговорились: и ты, и священник, и отец… все вы твердили мне
И она в ярости стукнула себя рукой по груди.
– Сударыня!.. – пролепетала Ева. – Сударыня!
– Мне померещилось или вы ссоритесь? – С этими словами в кухню заглянул Себастьен. Он озадаченно нахмурился, когда Амелия, вся в слезах, пробежала мимо него и скрылась у себя в комнате.
Ева, по-прежнему держа в руке нож, бессильно опустилась на стул.
– Что-то не так? – встревожился хозяин дома.
– Я была не права, – почти беззвучно ответила Ева. – Только и всего.
– Вот как? – неопределенно протянул Себастьен. – Что ж, бывает. Скажете Кристофу, когда ужин будет готов.
Когда он скрылся за дверью, Ева вновь принялась готовить, но отчего-то у нее, обычно такой ловкой, все валилось из рук, так что пришлось позвать на помощь Эмму. Вечером все собрались за столом, и Анриетта произнесла горячую молитву, чтобы сегодня англичане наконец вошли в город.
И они и в самом деле вошли.
Глава 3
– Не стрелять! – протяжно крикнул Франсуа. – Это парламентеры!
Он волновался, на лбу у него выступили мелкие капельки пота. Кассандр, стоя в тени позади генерала, набросил капюшон на голову, чтобы не было видно лица, и сунул руки в рукава.
– Не стрелять! – повторил часовой на стене приказ адъютанта. – Парламентеры!
– Не стрелять… не стрелять… – эхом пронеслось по цепи.
Луи заложил руки за спину. На стене реял трехцветный флаг, хлопая на ветру, и генерал задержал на сине-бело-красном полотнище свой взгляд. Луи ощущал какой-то странный азарт и любопытство и в то же время нечто вроде предвидения, которое упорно твердило ему, что эти переговоры ничего не изменят, что ему предложат сдать город, а он ответит отказом, и этим все кончится. Тем временем от ворот отделились четыре фигуры и стали приближаться. Впереди шагал солдат в красной форме, который нес белый флаг. За ним двигались три тени в английских мундирах. Луи услышал, как Кассандр сзади разочарованно выдохнул.
– Прислали каких-то мелких сошек, – сказал священник с отвращением. – Ни одного командира.
Одна из мелких сошек – высокий брюнет с красивым, резко очерченным лицом – замедлила шаг. Луи сразу же вспомнил, где видел его прежде, только тогда брюнет был одет гораздо проще. Конечно же, это был тот самый тип, который стоял возле Амелии в «Золотых воротах» и косился волком на его мундир. Второго, блондина с птичьим носом, Луи тоже видел в этом доме. А вот третий, черноволосый гражданин лет сорока с воинственно торчащими усами и высоким облысевшим лбом, прорезанным морщинами, был ему знаком куда раньше, и, по правде говоря, это было одно из знакомств, без которых вполне можно обойтись.
– Чтоб мне провалиться! –
– Замолчите, Ларсак, – выразительно прошипел Оливье. – Не забудьте, вы представляете персону короля.
Но Ларсака было не унять.
– Ну что, солдат? – глумливо продолжал он. – Помню я те времена, когда ты чистил мне сапоги да за мелкую монетку копал огороды крестьянам. Для такого, как ты, это было самое подходящее занятие! – Он впился взглядом в шрам на лбу своего противника. – Жаль, я тогда поскользнулся и только по лицу тебя задел. Паршивое дело – драться на морозе!
– В чем дело, господа, вы уже знакомы? – вмешался Арман.
– Пять лет назад он был моим командиром, – пояснил Луи. – Гражданин Робер де Ларсак любил бить солдат по лицу. Он называл это поддерживать дисциплину, но мне такая дисциплина не понравилась. Я вызвал его на дуэль и проучил. После этого ему пришлось уйти из гвардии.
Злобно улыбнувшись, Ларсак поднял правую руку, и все присутствующие увидели, что на ней отрублены три средних пальца.
– Еще ничего не кончено, солдат, – угрожающе сказал он. – Я научился драться левой рукой, чтобы ты знал, и вернулся в армию. – Он оглянулся на своих спутников. – Я пришел сюда как парламентер, так что считай, что тебе повезло. Попадись ты мне в другой раз, и я убью тебя как собаку.
– Довольно, господа, довольно, – вмешался виконт. – Ни к чему все это сейчас. – Он обернулся к Ошу. – Вы, как я понимаю, генерал Лазар Ош, командующий гарнизоном города Дюнкерка?
– Вы правильно понимаете, – ответил Луи. – А вы, кажется, – он прищурился, – Эмиль Оливье?
Его собеседник вскинул голову.
– Я виконт Оливье-Гаспар-Мари де Вильморен, – холодно промолвил он, – а это мой кузен, шевалье Арман де Силлег де Бельфор. С господином Робером де Ларсаком, полагаю, вы уже знакомы… господин генерал.
– Да какой он генерал! – фыркнул Робер.
– Полагаю, городской совет уже успел изучить предложение его светлости герцога Йоркского о капитуляции, – продолжал Оливье. Кассандр закашлялся. – Лично мне оно представляется весьма разумным.
– А мне нет, – коротко ответил Луи.
Арман де Бельфор искоса поглядывал на него, кусая губы. Мысленно он клял себя за то, что вместе с Оливье согласился отправиться на переговоры с генералом голоштанников. Как, как он мог забыть, что тот уже видел их в городе! Конечно же, сразу же после того, как они уйдут, он прикажет арестовать Анриетту, и Амелию, и…
– Это просто нелепо, сударь, – промолвил Оливье. – У вас меньше людей, чем у нас. Нам известно, что вы собрали всех, кого только могли, но десять тысяч человек для защиты такого города – это мало. Тем более что к нам уже подошли подкрепления… и, кроме того, мы заблокировали город со стороны моря, так что никто не сможет вам помочь.
Кассандр сразу же перестал кашлять и навострил уши. «Черт возьми! Так что, она и впрямь сумела им внушить, что у нас столько людей? Или он нарочно дурачит меня, отлично зная, что нас можно взять чуть ли не голыми руками? Но тогда к чему вообще эти переговоры?»