Синеглазая принцесса

О'Бэньон Констанс

Алана сверкнула глазами:

– Никто меня не крал. Я как раз принадлежу к тем, кого вы считаете дикарями.

– О… простите… я не хотела вас обидеть. Просто… просто меня смутило то, что у вас синие глаза, и я…

– Пожалуйста, давайте приступим к делу, – спокойно попросила Алана.

Она уже примирилась с необходимостью носить европейское платье, но ни само платье, ни хозяйка магазина ей не нравились.

Миссис Ли молча провела Алану в заднюю комнату, сняла с нее мерки и разложила на стульях разные наряды.

Алане

показалось, что переодевание длилось несколько часов. Наконец она подошла к зеркалу и… не узнала себя! Ее талия была так туго перетянута, что Алана еле-еле дышала. В остроносых туфлях пальцам было тесно. Коричневое платье оттопыривалось сзади, а на голове красовалась нелепая шляпка с пером. Алана подавила смешок, представив себе, что сказала бы бабушка, увидев вместо внучки такое жуткое пугало.

Миссис Ли была совершенно права: ключицы у нее выпирали, бледное лицо заострилось. Алана вдруг с ужасом осознала, что она дурнушка. Дома ее считали красавицей! Ну и что же?.. У белых людей другие вкусы. Да еще это платье скрывает очертания ее тела…

Заслышав голос Николаса, она в последний раз взглянула на свое отражение в зеркале и заковыляла к капитану, с трудом сохраняя равновесие в туфлях на каблуках.

– Очень мило, – одобрил Николас. – Теперь тебе не стыдно будет показаться в отцовском доме.

– Но я совсем не красивая, – печально возразила Алана. – Теперь я понимаю, что заблуждалась насчет своей внешности.

Николас ласково заглянул в большие синие глаза, казавшиеся просто огромными на осунувшемся лице. Волосы Аланы были по-прежнему заплетены в косы, и эта прическа совершенно не подходила к ее новому наряду.

– Красота не самое главное в жизни, Синеглазка, – ободрил ее Николас. – Гораздо важнее иметь доброе сердце. А с этим у тебя все в порядке.

Он намеревался ее утешить, но вместо этого сразил наповал: ей хотелось быть не доброй, а красивой и желанной. Хотелось ему нравиться!

Расплачиваясь с миссис Ли, Николас не заметил, как Алана смахнула набежавшую слезу…

Капитан договорился, что все остальное доставят в гостиницу, и повел Алану по городу. Они долго плутали по замусоренным улицам и наконец остановились возле высокого здания с ярко сияющими окнами.

– Вот и наша гостиница, – сказал Николас.

Алана была потрясена и подавлена открывшимся великолепием. С опаской ступая по плюшевой дорожке, которой была устлана лестница, она смотрела широко открытыми глазами на блестящие зеркала, хрустальные канделябры и бронзовые статуи.

Николас открыл дверь ключом:

– Это будет твой номер, а мой – прямо напротив, на другой стороне коридора.

При виде просторной комнаты Алана лишилась дара речи. Мягкий ковер на полу, красивое голубое покрывало на кровати… Она и не подозревала, что на свете существует подобная роскошь!

– Все прямо как в сказке, – завороженно прошептала Алана.

Николас попытался

посмотреть на довольно убогую комнатенку ее глазами, но не смог. Наверно, для этого надо было родиться и прожить полжизни в вопиющей бедности.

Девушка даже не заметила, что ковер по краям слегка поистерся, да и кружевные занавеси на окнах явно знавали лучшие времена.

– Дом твоего отца гораздо роскошней, Синеглазка, – порадовал ее капитан.

Алана не поверила:

– Разве такое может быть?

– Может. Тебе вообще предстоит узнать много нового, – с явным сожалением сказал Николас. – Но в Виргинии твоим обучением уже займется отец.

– Когда ты уезжаешь? – с дрожью в голосе спросила девушка.

– Как только сдам тебя на руки мисс Уикерс. Она любезно согласилась проводить тебя к отцу.

Тоска железным обручем сжала сердце Аланы.

– А зачем ты едешь в Вашингтон?

– Как зачем? Например, буду добиваться, чтобы в Бюро по делам индейцев помогли твоим соплеменникам, умирающим от голода в резервации.

Алана изумилась:

– Тебе жалко шайенов?

Николас ласково улыбнулся:

– Да, конечно. Но в основном я делаю это ради тебя, Синеглазка.

– А мы с тобой еще когда-нибудь увидимся? – печально спросила девушка.

– Разумеется! – нарочито бодро ответил капитан. – Мы же с тобой соседи.

Алана отвернулась, скрывая слезы. Она не представляла себе разлуки с Николасом. Всего за несколько недель, что они пробыли вместе, он стал для нее смыслом жизни.

16

Николас бросил мундир на кровать и расстегнул ворот рубахи. Путешествие страшно утомило его. Господи, когда же оно подойдет к концу?

Сев на край постели, капитан принялся снимать сапоги, но неожиданно раздался тихий стук в дверь.

На пороге стояла сухонькая женщина, одетая во все черное. Маленькие, по-птичьи круглые глазки, не мигая, смотрели на него из-за очков. Да и вся она напоминала птицу.

– Я Франсис Уикерс, – пугливо озираясь, сказала женщина. – Мы должны были с вами встретиться, капитан Беллинджер.

– Да, конечно, – с облегчением вздохнул Николас. – Милости прошу.

Мисс Уикерс нервно стиснула пальцы.

– С-спасибо, но… я, пожалуй, воздержусь… во избежание сплетен.

– Понятно. В таком случае давайте оставим дверь открытой. Пусть все видят, что здесь не происходит ничего предосудительного, – предложил Николас и, застегнувшись на все пуговицы, снова надел мундир.

Франсис Уикерс, подобно многим другим жителям Виргинии, благоговела перед Беллинджерами. И вот теперь хозяин Беллинджер-Холла предстал пред нею во плоти. Было от чего смутиться!

Мисс Уикерс осторожно переступила порог, но отойти от него так и не решилась. Застыв как изваяние, она пристально следила за Николасом, словно боялась, что он на нее набросится.