Синеглазая принцесса
Шрифт:
Николас проводил ее до номера и куда-то ушел. Ужин Алане принесли двое гостиничных служащих, однако аппетита у нее не было, и еда осталась нетронутой.
Алана не отходила от окна, высматривая, не покажется ли Николас. От долгого стояния у нее заболела спина, но она все прижималась лбом к холодному стеклу, по которому текли струйки дождя.
Ей было трудно представить себя чьей-то женой. Особенно женой Николаса Беллинджера! В который раз перебирая в памяти события последнего дня, Алана пыталась понять, что побудило Николаса принять столь
Заслышав скрип отворяющейся двери, Алана резко обернулась. Николас внес саквояж. Слуга, вошедший за ним, держал в руке чемодан.
Алане хотелось броситься Николасу на шею, но она не осмелилась. Слуга поставил чемодан в изножье постели, улыбнулся Алане и поспешил уйти.
В синих глазах Аланы возникло недоумение.
– Ты будешь ночевать у меня? – осторожно спросила она, страшась услышать «нет».
Николас мрачно кивнул.
– Да, так будет естественней. Мы же теперь муж и жена. Я постарался оповестить о нашей свадьбе всю гостиницу. Раз уж газета распустила о нас грязные сплетни, нужно, чтобы мы походили на счастливых молодоженов.
– Но зачем? Я не понимаю…
Николас устало опустился на стул.
– Как бы тебе попроще объяснить?
От него пахло спиртным.
– Все это время я торчал в салуне – пил с завсегдатаями за твое здоровье, – недовольно скривившись, сказал Николас. – После того, что натворил этот мерзавец Шелби, я видел один выход – растрезвонить на весь мир, что мы с тобой поженились. Понимаешь?
– Не очень… Ты показал мне газету, но я так и не поняла, чем эта статья могла мне повредить.
– Алана, в Виргинии больше, чем где бы то ни было, от женщины требуются чистота и непорочность. Девушка с запятнанной репутацией погибает в глазах общества. Я не хотел, чтобы это случилось с тобой.
– Но… разве это достаточное основание для женитьбы?
– Ты не должна питать на мой счет иллюзий, Алана, – напряженно произнес он. – Я не мастер говорить комплименты и не обещаю, что буду носить тебя на руках. Но по крайней мере со мной ты никогда больше не будешь знать голода и холода.
– Правда? – в глазах Аланы вспыхнула надежда.
– Правда. Но при этом не ожидай от меня верности. Не буду кривить душой: у меня было много женщин, но ни одну из них я не любил. Мы с тобой поженились не по любви. Ты меня понимаешь?
– Думаю, да… Но в таком случае и ты не должен ожидать от меня верности, не так ли?
Николас нахмурился я.
– Почему это?
– Ах, вот как! Значит, я должна быть тебе верна?.. По-моему, мы так не договаривались. Или я чего-то не поняла? Разве священник не требовал от нас одного и того же?
Николас поморщился.
– Давай прекратим этот нелепый разговор, Алана.
Она опустила глаза, чтобы он не заметил ее разочарования.
– Зачем
– Если коротко, то чтобы спасти твою репутацию. О спасении моей говорить уже не приходится.
– Но почему тебя заботит моя репутация? Я сама отвечаю за свои поступки.
– Ошибаешься. Теперь за тебя отвечаю я. Ты стала членом моей семьи.
– Неужели эта штука, которую ты называешь репутацией, так важна? – недоуменно пожала плечами Алана. – И при чем тут ты? Ты же ни в чем не виноват!
– Алана, тебе этого не понять. Ты выросла в другом мире. Но поверь мне: если бы мы не поженились, тебе пришлось бы очень несладко. На свете много злых, жестоких людей. Я не хотел, чтобы они над тобой издевались.
Алана опустилась рядом с капитаном на ковер и положила руку ему на колено.
– Но значит, я тебе не безразлична, раз ты хотел оградить меня от обид?
Глаза Николаса стали холоднее льда.
– Повторяю, Алана, не питай иллюзий. И ради Бога, не влюбляйся в меня, тебе от этого будет только хуже. Храни в сердце воспоминания о Сером Соколе и не думай обо мне.
Алана попыталась представить себе умершего возлюбленного, но не смогла – новая любовь заслонила его образ.
Взгляд девушки устремился на постель.
– И ты… ничего не ожидаешь от нашего союза?
Николас усмехнулся.
– Отчего же? Надеюсь, холодной ночью ты сможешь меня согреть. Не бойся, больше я ничего от тебя не потребую.
Алана с горечью вспомнила, как устремленные на нее глаза Серого Сокола темнели от желания… В зеленых же глазах Николаса читалось равнодушие.
– Лучше бы ты на мне не женился! – с обидой воскликнула она. – Это только усложнило мою жизнь.
Николас переплел свои пальцы с ее тонкими, изящными пальчиками.
– Не расстраивайся, мы с тобой прекрасно поладим, Алана. Ты умница, я таких умных женщин сроду не видел. Да и храбрости тебе не занимать. А уж гарпунить рыбу, – он расплылся в улыбке, – ты умеешь как никто другой. Мы будем друзьями. Разве это плохо?
– И при этом я должна буду закрывать глаза на твои измены? По-твоему, я похожа на безмозглую дуру? Нет, Николас, этого ты от меня не дождешься! Я уж лучше поселюсь в доме моего отца.
Глаза капитана потускнели.
– Как угодно. Можешь поехать к отцу, а я потом ему все объясню. Надеюсь, он меня поймет.
Алану задело, что Николас не стал ее уговаривать поехать в Беллинджер-Холл, но она не подала виду, а спокойно попросила:
– Пожалуйста, опиши мне дом моего отца.
Николас встал и поднял Алану с ковра.
– Не опережай события, дорогая. Со временем ты и сама все узнаешь.
– А с твоей матерью я познакомлюсь? Он посуровел.
– Наверное, но не волнуйся, она не будет тебе докучать. Я за этим прослежу.
От него повеяло таким холодом, что Алана поежилась: разве можно так люто ненавидеть родную мать? Однако она предпочла воздержаться от расспросов на больную тему и лишь спросила: