Sing For Me, Cry For Me
Шрифт:
Гарри выразительно приподнял бровь.
Рон снова откашлялся, выглядя при этом всё более и более расстроенным.
– Отлично, как видишь, она подарила ему свой голос. Она пела для него весь день. Не для своих подданных, а для него, только для него одного. Она отдала ему всё, что имела: своё сердце, свою душу и свой голос. И когда он поцеловал её, то тем самым запечатал её дар внутри себя. Её голос - это было любовное обещание. Но после поцелуя он не остался, ушёл прочь. Он бросил её. И тогда её поглотило горе. Она хотела выплеснуть его в песне, но не смогла, поскольку её волшебный голос больше ей не принадлежал. Она хотела избавиться от тех чувств, которые разрывали на части её сердце, причиняя немыслимую боль, но это было невозможно,
«Ничего себе», - подумал Гарри, - «я и не знал, что Рон может быть так поэтичен». Но вслух он ничего не сказал, предчувствуя, что это ещё не конец истории.
– На следующий день люди по всей стране проснулись в тревоге. Словно случилось что-то поистине чудовищное и неправильное. Они больше не слышали её песен, не ощущали аромата цветов; небо было серым, ветер неистовствовал, то и дело грозя переродиться в ураган. Горожане высыпали на улицы и стали выспрашивать друг у друга, что же могло случиться. Королю доложили, что его дочь исчезла, и немедленно была организована поисковая экспедиция. Вскоре принцессу обнаружили. Она лежала посреди поляны, полной засохших цветов, такая же бледная и мёртвая. Кто-то вспомнил, что видел её вчера в компании незнакомца, но как ни искали, иноземца так и не нашли. Король был вне себя от горя. Он раз и навсегда запретил жителям своего королевства петь, все ноты и тексты песен были уничтожены, а тех, кого ловили за этим недозволенным занятием, казнили через повешение. Страна погрузилась в траур и мрак, а вскоре и вовсе перестала существовать. Но с тех самых пор среди волшебников или магглов время от времени появляются люди с прекраснейшими голосами, которые способны заполнить сердца других своими переживаниями.
– Трогательно, очень трогательно, Рон. Невероятно трагическая история. Я сейчас заплачу. Пожалуйста, дай мне поскорее платочек и будь так любезен, объясни: какое отношение всё это имеет непосредственно ко мне?
– Не будь циником, Гарри. Ты - один из них. Когда ты пел, я всем своим существом чувствовал твою боль. Я никогда раньше не испытывал ничего похожего. В самой глубине моего сердца. Ужасная рана. Невероятная боль. Она, должно быть, действительно причинила тебе невыносимые страдания.
– Ты почувствовал мою боль?
– Рон кивнул.
– Так это же отлично! Почему это только я должен всё время страдать и мучиться?!
– Будь серьёзней! Ты что, не понимаешь? Ты - один из них! Ты должен быть очень осмотрительным, прежде чем влюбляться. Если твой избранник не ответит тебе взаимностью, ты потеряешь свой голос, и тогда ты… ты…
– Умру? Честно, Рон! Это всего лишь глупая сказка! Не будь ребёнком!
– Это - легенда! Сколько можно тебе об этом говорить! Это означает, что то, что когда-то случилось в далёком прошлом, может повториться и в будущем, если, конечно, ты не будешь достаточно осторожен.
– Гарри закатил глаза.
– Разве тебя не учили, что в нашем мире всё возможно? Разве ты никогда не обращал внимания на то, что в Магическом мире почти никто не поёт? Нет, и у нас есть, конечно, некоторые личности, кто всё же решается петь, но они крайне немногочисленны. Большинство из нас слишком напуганы, чтобы так рисковать. Что, если ты влюбишься в кого-то, и этот человек украдёт твой голос?
– Рон, уймись. Я вовсе не собираюсь бродить вокруг Хогвартса, горланя песни с утра до ночи. Если бы я знал, что ты всё ещё здесь, я бы никогда не стал делать ничего подобного. Кроме того, я вовсе не влюблён, и я обещаю, что не стану исполнять серенады каждому встречному в надежде заполучить в ответ пламенный поцелуй.
Рон побагровел от гнева и внезапно заорал:
– Не смотри на меня так!
– Как так?
– Как ты сейчас смотришь! Ты думаешь, Гарри, я не догадываюсь, что ты теперь обо мне думаешь?
– И я это прекрасно знаю! Но почему никто из вас не оставляет за мной право быть таким же несовершенным, как и вы все? Почему ты осуждаешь меня наряду с другими? Почему ты так отдалился? Почему перестал быть моим другом? Или для тебя это слишком большая ответственность?
– Ты, похоже, прекрасно себя чувствовал и без моей компании! Всё время с ней, и посмотри, до чего она тебя довела! Вы ведь ещё с прошлого года вместе?
– Ты всегда был вместе с нами!
– Да, но вы, похоже, меня вообще не замечали!
– Ты сам это выбрал. Если это стало проблемой, ты должен был нам сказать. Но вместо этого попросту отдалился от нас; с каждым днём ты был всё дальше и дальше. Я уже с трудом могу вспомнить, когда мы в последний раз нормально разговаривали.
– Возле тебя всё время была она! Я думал, что вы встречаетесь! Я считал, что вы во мне больше не нуждаетесь!
– С чего ты вообще взял, что мы с Гермионой - парочка? И разве ты не думаешь, что был бы первым, кто бы узнал об этом? Я никогда бы не стал ничего скрывать от тебя, Рон. Но порой мне бывает просто страшно находиться рядом с тобой. А относительно твоих претензий… Я прекрасно знаю, что ты никогда не примешь правду, если она не соответствует твоим внутренним критериям. Ты всегда был слишком узколобым, слишком фанатичным, слишком мелочным… Ты ни о чём не беспокоишься. Ты примитивно плывёшь по течению. А для меня этого недостаточно. Мне нужен друг. Кто-то, с кем мне будет комфортно, и кто умеет сострадать, а ты этого никогда не умел.
– Да знаю я, чёрт подери!
– Ты даже никогда и не пытался!
– Знаю! Но теперь я хочу попробовать!
– Что?!
– Выслушай меня. Весь последний год я внимательно наблюдал за тобой. И да, я допускаю, что был завистливым и ревнивым ублюдком, но я не мог просто стоять и смотреть на то, как вы становитесь с каждым днём всё ближе и ближе друг к другу. Не знаю почему, но это было выше моих сил. Кроме того, я был уверен, что вы вместе. Я считал, что это несправедливо, поскольку всегда думал, что Гермиона должна быть со мной. И что ты меня в этом обскакал.
– Гарри попытался что-то возразить, но Рон остановил его.
– И я был зол. Я ужасно злился всё это время. И я был с вами всё это время, надеясь, что если попорчу тебе побольше крови, то это будет просто замечательно. Я хотел, чтобы ты чувствовал себя таким же несчастным, каким чувствовал себя я. Ты даже представить себе не можешь, сколько во мне скопилось злобы. И последней каплей стали прошедшие выходные, когда ты буквально монополизировал её.
– Возможно, тебе стоило просто-напросто присоединиться к нам.
– Я думал, что мне и всего предыдущего достаточно. Вот так я и стал следить за тобой издалека. И знаешь, я вскоре понял, что всё происходящее трактовал совершенно неправильно.
– Благословение для моих измученных ушей.
– Аналогично. Ты обратил внимание, что я много времени проводил в компании Дина?
– Заметил.
– Как ты думаешь, мы трое всегда ставили себя намного выше других?
– Не могу говорить за себя, но Гермиона определённо в этом уверена.
– Я думаю, что это именно так. Я считаю, что мы никогда по-настоящему не общались с другими людьми. Всегда только мы трое, а остальных словно и не существовало.
– Ну, не знаю. Правда, я вообще не слишком-то общительный и, кроме того, как бы мне удалось с кем-то подружиться, если во мне всё время видят не Гарри Поттера, а Мальчика-Который-Выжил? И я - не тот, кто думает, что они ничего не стоят; это они сами воздвигли меня на пьедестал, которого в принципе не существует.
– Я знаю. Теперь я уверен, что ты вовсе в этом не заинтересован; что ты этого даже не хочешь; и что ты не назначал свиданий Гермионе.