Сингулярность (сборник)
Шрифт:
Мало помогали лучшие специалисты и совершенное оборудование. Торгвальд вкладывал в борьбу миллионы, а выигрывал жалкие дни, он сражался как мог, но становилось все хуже.
Когда корпорации «Норд» предложили инвестировать средства в область высоких медицинских технологий, а именно в разработку и создание микроботов, глава совета директоров увидел свой шанс.
Торгвальд Лютенсвен сидел перед монитором и, сжав кулаки, пересматривал лекцию профессора Горицветова. Ту самую, что четыре года назад помогла убедить руководителей компании
Да, поначалу все шло замечательно. Исследования продвигались успешно и быстро, опережая самые жесткие графики, а результаты превосходили ожидаемые. Но позже разработки зайдут в тупик и многие лица потускнеют…
– Представьте, – говорил профессор, – вы подхватили грипп и даже не знаете об этом. Молниеносно реагирует система искусственного иммунитета, что отныне внутри вас. Миллионы микроботов распознают вирус и за считаные минуты очистят кровь. Вы даже не узнаете, что были заражены! Микротехнологии развиваются со значительным ускорением…
…Развиваются… Сегодня едва сдержался, не приложил его головой о стену, «со значительным ускорением», устало подумал Торгвальд.
– …или атеросклероз. Искусственные микросущества стремительно очищают сосуды, и это лишь малая часть того…
– Значит… эти «железные микробы», то есть эти крохотные машины, запущенные в организм, смогут выполнять даже самые тонкие операции? Смогут ремонтировать и на клеточном уровне? – спросил профессора другой Торгвальд, тот, на экране, загоревшийся надеждой на неожиданный прорыв и готовый поверить во что угодно.
– Даже на молекулярном.
…Торгвальд остановил запись. Да, здорово тогда ответил Горицветов. Уверенно, внушительно. И он клюнул! Да, чтобы получить финансирование, эти ученые что угодно пообещают. И пообещали.
А он… Решение тогда принял сразу – крохотные машины смогли бы удалить метастазы. После конференции удалось убедить директоров в прибыльности вложений и включить высокую медицину в сферу приоритетов компании. Но вскоре ученые встали перед неразрешимой задачей.
Размер «микроба» не позволял наделить его собственным интеллектом. Кроме того, «микроботы» меньше самой короткой радиоволны, и ими невозможно управлять снаружи. Если же увеличить размер, толку от них стало бы не больше, чем от скальпеля хирурга.
И у Торгвальда начались неприятности. Доселе непоколебимый авторитет главы совета пошатнулся. Да еще как! Упущены гигантские средства. Несколько лет вложений без отдачи, не ожидается доходов и в ближайшее время. Теперь все зависит от достижений самых разных областей науки, но вкладываться во всеобщее знание – никаких средств не хватит.
Особенно негодовал Костас Митякис – самый молодой член совета, чьи проекты Лютенсвен зарубал своими последние пять лет. И сейчас сила не на стороне Торгвальда. Многие в совете роптали, и директора склонялись к мысли, что…
Стук в дверь прервал размышления. Лютенсвен нахмурился, отметив, что последнее время стучать стали чаще, громче, бесцеремоннее. Да и вообще, стали. Еще пару месяцев назад связывались через
– Совещание начинается. Ждем вас, – сказал заглянувший – заглянувший! будто это кабинет клерка! – Тколенко, один из его недоброжелателей.
Забываешься, парень, подумал Торгвальд.
– Я знаю, – сказал Лютенсвен, не желая, чтобы Тколенко видел его сейчас. Боль дремала, пока сидел недвижимо, но Торгвальд знал: стоит пошевелиться, она тотчас проснется.
Тколенко стоял в дверях. Торгвальд, стараясь не выдать себя, сжал зубы и попытался встать. Боль покатилась вдоль хребта раскаленной волной, через миг хлестнула так, что потемнело в глазах.
– Я. Сейчас. Подойду, – отчеканил Торгвальд. Получилось внушительно и грозно, но иначе не сдержать рвущийся крик.
В глазах Тколенко росло непонимание и раздражение. Глупый старик! Пора ему, пора… такой компанией управлять не может. Только мешает…
Лютенсвен сделал вид, что активирует олфон. От резкого движения боль обрадованно вгрызлась в бок, в ребра, в плечо, Торгвальд скрипнул зубами, но выдержал, лишь на пару секунд задержал дыхание.
– Лютенсвен, – сказал он, притворяясь, что кто-то связался с ним, – да, да…
Он кивнул Тколенко и, едва заметно поморщившись, коротко махнул рукой. Мол, пусть не ждет, идет в переговорную, он догонит…
– Да, могу говорить, – сказал он громко, специально для Тколенко.
Тот продолжал стоять.
– Сергей, выйди, пожалуйста, – сказал Торгвальд сквозь зубы. Не сдержавшись, добавил: – Не для твоих ушей!
Обиженный Тколенко закрыл дверь. Оказавшись в приемной, откашлялся и ослабил галстук, показывая секретарше, что в кабинете душновато. Лучше подождать медлительного главу здесь. Он надеялся, что девушка не слышала последних слов шефа.
Лютенсвен вставал долго и трудно. Спина трещала, едва разгибаясь, словно позвонки приржавели друг к другу. Боль частыми вспышками пронзала все тело.
Торгвальд застонал. Болезнь брала свое. Как ни бодрись, он уже не свирепый и могучий скандинавский бог.
Заставил себя шагнуть и едва не упал. Оперся рукой о стену, пережидая навалившуюся темноту, а когда звон в ушах стих, оттолкнулся и вышел из кабинета. Небрежно бросил секретарше:
– Из Токио звонили. Любой звонок министра Накоми переадресовывать мне вне очереди.
Ежегодно на особом совещании совет директоров рассматривал и оценивал предложенные участниками инвестиционные проекты, вырабатывая направления для будущих финансовых вложений.
Торгвальд знал, сегодня, как и всегда, основная борьба будет между ним и Митякисом, из года в год пытающимся взять реванш и неизменно терпящим поражения. Но с каждым разом его шансы растут, обратно показателям «медицинского» направления. Его, Торгвальда, направления.
Компания, вложившись в высокую медицину, несет сейчас огромные убытки, и вся вина лежит на нем. Он убедил тогда директоров принять его сторону, он раз за разом отвергал инвестиционные проекты Митякиса, он теряет былую хватку…