Синий галстук
Шрифт:
– Направляюсь к тебе, - сказал Николай, - Не выходи одна никуда. Еду.
* * *
Володя проклинал всё на свете и ругал себя, что не поехал к заказчику на метро. Метель не унималась, ветер дул сразу по всем направлениям, дворники едва справлялись с налипающем на стекло снегом. Он попал в пробку, и машина стояла уже полчаса на обледенелой дороге. Садовое кольцо стояло. Через полтора часа он, наконец, добрался до Колхозной площади. Нашел дом, где проживал клиент, и припарковал машину. Мобильник разразился руладой. Звонил Николай. Он сообщил, что Цыпа
– Срочно выезжай по адресу, - распорядился Володя.
– Любашу с собой не брать! Молодец девчонка, умница! Оружие захвати, Люба не должна подвергаться опасности. Пусть в офисе сидит и закроется на все замки. Она тебя уговаривать начнет, а ты не поддавайся. Знаю я вас!
– Понял, шеф!
– Николай отключил телефон и вздохнул.- Сам бы ее уговорил!-И посмотрел на Любу. Она уже надевала куртку и сапоги, готовясь на выход.
– Револьвер возьмешь?
– спросила Люба.
– Обязательно. Запомни, когда расследуешь убийство, без оружия никак нельзя. А Володя выходить из офиса тебе запретил.
Пятнадцать минут они кричали друг на друга. И Николай сдался. Владимир не знал, что Сеня уже год тренировал Любу, а Николай знал. Но Володе не говорил, опасаясь его гнева и возможной ссоры со старым другом.
Люба давно стремилась к настоящей работе. И Николай ее понимал. Люба быстро определила адрес. Когда есть компьютер, это не проблема. Им пришлось ехать через всю Москву. В метро полно народа. Донимали нищие, певцы в переходах, крикливые объявления и реклама, где только можно.
Спустя час они с трудом нашли маленькую улочку и пятиэтажную "хрущебу", едва заметную среди разросшихся деревьев. Квартира, которая их интересовала, находилась на пятом этаже. Лифта, конечно, не было. Они, стараясь не шуметь, поднялись на нужный этаж. Квартира номер 20. Дверь полуотворена. Дядя Коля и Любаша переглянулись.
– Опоздали...- прошептал Николай.
– Неужели... Опять?
– Люба побледнела.
Николай достал револьвер и осторожно протиснулся в квартиру, велев Любе остаться на лестничной площадке. Его не было минут 20. Наконец, он вышел к Любе.
– Старуха мертва. Окоченела совсем. Задушена, синим галстуком. И кошелек рядом валяется... Тебе туда нельзя, - прикрикнул он на Любу, которая хотела заглянуть в квартиру.
– Цыц! Мала еще, такие дела расследовать. И следы незачем оставлять. Линять отсюда надо, в милицию о трупе сообщить. И Володе.
– Погоди, Дядя Коля.
– Люба схватила его за рукав.
– С соседями надо поговорить. До милиции.
– Конечно, надо.
В трех квартирах на их звонки никто не ответил. Видно, никого дома не оказалось. Но на четвертом этаже им повезло. Когда Люба позвонила, залаяла собака, двери приоткрылись на цепочку, и в щель протиснулась любопытная мордочка белого пуделя.
– Кто такая?
– Неприветливо спросила пожилая женщина.
– Я из Собеса.
Таких "документов" Володя запас великое множество, и они, как правило, срабатывали. Женщина долго изучала фотографию, печать, а потом сказала:
– Входи, дочка! Если ты воровка, предупреждаю - взять у меня ничего. Всё ценное давно продала. Вот только если чёрно-белый телевизор возьмешь!
– и она засмеялась, снимая цепочку, и испугалась, когда увидела, что за девушкой в квартиру шагнул высокий мужчина средних лет.
– Наверное, спортсмен бывший.
– подумала хозяйка, увидев военную выправку и широкие плечи Николая.
– Не пугайтесь! Мы не грабители, работаем с девушкой в частном детективном агентстве и хотели бы задать Вам несколько вопросов. Собес, конечно ни при чём. Мы хотели бы задать Вам несколько вопросов о соседке вашей - Квашниной Тамаре Максимовне, если Вы не возражаете, конечно.
У бабули Любаша и Николай пробыли час. Баба Маня, как она велела себя называть, жила одна. Иногда приезжал навестить ее племянник, которому она завещала квартиру.
– Он у меня хороший, - похвасталась она.
– И смерти мне не желает.
Сначала она рассказала гостям свою биографию, затем принесла пыльный альбом с фотографиями. Любаша и Николай не торопили ее. Пили в чистой кухоньке чай с печеньем и разглядывали многочисленных родственников бабы Мани.
– Многих уже в живых нет, - вздыхала хозяйка.
– Царство им небесное... Хорошие были люди. Все, как есть, трудящиеся и партийные. С наградами и премиями прожили за ударный труд, Социализм строили, который просрали мерзавцы разные. Чтоб им ни дна, ни покрышки!
Наконец-то, она заговорила о соседке с верхнего этажа.
– Вот она в молодости какой была, ткнула пальцем Баба Маня в фотографию, где было запечатлено застолье.- С самого начала, мы с ней дружили, с Тамаркой. В бараке жили при швейной фабрике. Потом барак сломали, получили мы квартиры в хрущебе. Вот здесь на фотографии новоселье справляли. Не задалась жизнь у Тамарки. Муж бросил, ушел к другой. Какая-то болезнь женская у неё была. Рожать не могла. И стала она попивать. Сначала немного, а потом спилась совсем. Ругала я ее, увещевала, да что толку! Совсем опустилась - грязная, страшная, смрад от нее шел, стоять рядом нельзя, хоть нос зажимай...
– А кто-нибудь навещал ее?
– Спросил Николай.
– Пьяные дебоши были. Крики, драки, соседи милицию вызывали. А кто приходил не знаю. Бомжи какие-то. Пьянь, одним словом. Она, как пенсию пропьет, ко мне бегала деньги занимать. Да не отдавала никогда. Но третьего дня удивила она меня. Пришла ко мне - помытая, в чистой одежде и долг принесла. Сказала: " Друг у меня теперь есть, помогает материально, и пить не велит". Мужчину очень хвалила: "Шикарный мужик, положительный, непьющий, жалко, что молодой для меня. Но сказал, что я напоминаю ему мать и, что он меня пожалел."