Синий галстук
Шрифт:
– А вы видели ее друга?
– Не пришлось. А вот соседский мальчишка, Мишка его зовут, видел. В третьем подъезде, квартира 42, - сказала баба Маня и горестно вздохнула.- Мальчонка деловой, учится хорошо, в шестом классе, на пятёрки. Да не повезло ему с родителями. Мать в прошлом году померла. Отец пьет уже давно. Изверг. Бьет мальчишку. Требует каждый день бутылку водки у мальчонки, а денег не дает. Нигде не работает. Мишка на рынке подрабатывает. Коробки с продуктами таскает, извелся весь. Худой, как палка, одет плохо. А когда отец лютует, часто ночует у меня или у Тамарки. Вот он и видел
– А почему вы меня про Тамарку спрашиваете?
– спохватилась баба Маня.
– Может, случилось что?
– Случилось. Вы к ней в квартиру не ходите. Запритесь на все замки, двери никому не открывайте, сидите тихо. На улицу пока не выходите. Подруга Ваша умерла. Ее убили.
– Батюшки-светы! Убийство, значит?
– Убийство. Мы милицию вызовем, а сами к мальчику наведаемся. Про Мишу милицию не оповещайте, а то затаскают его на допросы. Мы его сами охранять будем, поскольку он является важным свидетелем. А отцу его мозги вправим, как положено. Следы побоев у мальчика на теле наверняка есть?
– Есть, есть! Весь в синяках ходит, и от ремня на спине следы есть. Сама видела!
– и баба Маня заплакала.
– Лишим его отца родительских прав, - пообещал Николай.
– И срок ему за избиение ребенка будет. Пусть в тюрьме посидит, мерзавец. Любаша - юрист, все законы знает, не сомневайтесь.
Николай и Любаша попрощались со старушкой и спешно пошли искать 42 квартиру. Метель разбушевалась с новой силой. Ветер сбивал с ног. Согнувшись, сыщики направились к третьему подъезду.
* * *
Володя Долбачев поднимался по лестнице к клиенту, когда зазвонил мобильник. Николай доложил об убийстве, о том, что баба Маня поведала, и сказал шефу, что они с Любой направляются в квартиру, где проживает мальчик.
– Любашу немедленно отправь в офис!
– гневно закричал Володя.
– Почему мои приказы не выполняются? Что за самоуправство? Накажу вас обоих, не думайте, что ваша самодеятельность вам так пройдёт! На поводу у девчонки пошёл? Ты же, Николай, сыскарь с опытом. Девчонку подставить хочешь? Ну, настоящий разговор впереди! Дело опасное и мутное. И преступник опережает нас на несколько ходов. Теперь охотится за парнишкой, а вы с Любой засветились.
Володя положил мобильник в карман. Он расстроился. Рвется Любаша к настоящей работе. Похоже, не остановить. Думает, я не знаю, что Семён ее обучает. Она неосторожна, эмоциональна, рано ей лезть в разборки, которые впереди Обязательно будут. Преступник умен, осторожен, свидетелем будет убирать, а вдруг он Николая и Любу проследил? И сейчас следит, не дай Бог! Володя знал, что Николай проверит, нет ли за ним слежки. А если не заметит? А если не получится? Всё может быть. Интуитивно чувствую, что наш противник из милицейских, а может быть ещё круче. Что за человек? Почему ополчился на бывшего прокурора?
Наконец, он добрался до квартиры клиента и позвонил. Ему открыл старик, одетый в
– Лицо прокурора, - подумал Володя.
– Неприятное лицо. Глубоко сидящие серые огромные глаза. Высокая фигура. Брезгливые губы. Скошенный подбородок. Жидкая бороденка клинышком. Большие руки с угловатыми, еще сильными пальцами.
– Проходите, - сказал старик.
– Что-нибудь выпьете? Коньяк, водка, ликер? Или кофе?
– Стакан крепкого чая с лимоном, если можно, - ответила Володя. Он разделся, снял обувь и надел, привезённые с собой тапочки. Прокурор, как ястреб наблюдал за ними.
– Октябрина! Стакан чая с лимоном для гостя!- крикнул он.
– Чай у нас цветочный с листьями смородины. Дрянь, которую сейчас продают вместо чая, не покупаем. Сахар употребляете?
– Да.
– Вот это напрасно. Не бережете себя, молодой человек. Сахар в доме не держим. Но есть варенье. Какое Вы любите? Вишневое устроит?
– Устроит.
– Октябрина! Вишневое варенье к чаю для гостя! Рюмку коньяку для меня!
Они прошли в комнату. И уселись в старинные кресла. Комната была тщательно убрана, проветрена, но было заметно, что уборка производилась специально для гостя. В коридоре же скопился разный хлам.
– Ненужные вещи, которые старики не любят выбрасывать, - подумал Володя.- Мебель старая, но по теперешним временам, дорогая.
В комнате стоял круглый ломберный столик; полки с книгами, под потолки; узкая кровать, застеленная льняными дневным покрывалом; вышитые подушки.
– Жена-покойница вышивала, - заметил старик.
– Живу вместе с дочерью. Она ходит в магазин, готовит, убирает. Ленивая. Не то, что жена покойница. Я пишу книгу. Мои воспоминания, мемуары. Скоро издам. Небольшим тиражом, конечно. Хочется после себя что-то полезное оставить. Мне приходилось работать и встречаться с интересными и известными людьми. Мы работали по-другому. Если хотите, потом книгу подарю. С автографом,- добавил Владлен Валентинович.
– С удовольствием приму Ваш подарок. А в рукописи ее нельзя прочитать?
– Всё, что вас интересует, я Вам и так расскажу, - усмехнулся старик.- Хотите знать, что представляет собой клиент? Похвально, похвально... Ну, к делу...
Вошла Октябрина с подносом, на котором стоял тонкий стакан в подстаканнике с чаем, лимон, нарезанный дольками на блюдечке. Варенье в вазочке. Рядом горкой лежали крекеры. Рюмочку с коньяком подала отцу. Она была в чистом переднике, на голове белый, завязанный сзади платочек. Платочек сбился на сторону, из-под него выбились рыжие крашеные волосы. В ушах - дорогие серьги. Руки неухоженные с неумело накрашенными ярко красным лаком ногтями.
– Что ты с собой сотворила, дура?
– разъярился старик.
– Выкрасилась, обезьяна! Позоришь меня перед гостем! Сегодня же наголо остригу! Пошла вон, чума недобитая!
Октябрина, поставив поднос на столик, молча удалилась.
– Ох, дура на мою голову! Но Вы не обращайте внимания. В каждой семье есть свой урод...
– старик взял рюмку и выпил коньяк залпом.
Чай понравился Володе. Душистый, крепкий. И варенье, где ягодки без косточек отделялись одна от другой, было очень вкусным.