Синий краб
Шрифт:
— Антон! — раздалось на дворе. Римка стояла под окном. — Ты давай выходи!
— Не могу.
— Почему? Ваши же ушли куда-то.
— Они на целый день в гости ушли. Но я все равно не могу. Я честное слово дал, что не буду выходить из комнаты. Только в крайнем случае можно.
— А сейчас, что ли, не крайний случай? Мы газету делаем!
Тоник грустно покачал головой:
— Это еще не самый крайний…
— Не самый! А мне как быть? Надо космический корабль рисовать. Все почти готово, а звездолеты я не умею.
Тоник здорово умел рисовать
— Римка! — вдруг обрадовался он. — Ты вроде бы не глупая, а иногда не соображаешь! Тащи газету сюда!
Римка умчалась и скоро вернулась с трубкой бумаги. Она забралась на карниз и просунула газету в окно.
А Тоник бросил ей брюки и нитки, потому что шитье и штопанье — все-таки не мужское дело.
Потом он развернул на столе стенгазету.
Римка постаралась! На темно-синем фоне серебристые звездочки складывались в большую пятиконечную звезду. Под звездой шли белые буквы заголовка. А в двух углах листа были рисунки. На левый рисунок Тоник смотрел не долго. Там был изображен дом, который строился на углу. Все как есть: и красные стены, и фигурки каменщиков, и кран, и забор. А в другом углу Римка нарисовала совсем необыкновенную стройку. Среди красных зарослей, при свете голубого солнца люди в скафандрах возводили странное сооружение. Под солнцем тянулись зеленоватые полосы облаков. Удивительные птицы скользили в горячем воздухе незнакомой планеты. Воздухе.
Тоник взял карандаш. Нужно было нарисовать корабли, прилетевшие с далекой Земли… Они опустились среди красных зарослей, подняв клубы пепла и пыли. Опустились и застыли, чернея на диске большого солнца. Синие тени ложатся от них неровными полосами…
Зашитые брюки влетели в окно и шлепнулись на пол.
— Антон! Скоро ты там?!
Тоник вздрогнул Чужая планета снова превратилась в картинку на ватманском листе.
— Я скоро, — пообещал Тоник, перегибаясь через подоконник. — Ты, Римка, не знаешь, почему у нее такое имя?
— Какое имя?
— Ну, название газеты! «Созвездие»!
Римка пожала плечами. Мало ли какие бывают названия.
— Я только знаю стихи. Называются «К новым созвездиям». Это их Огурцов написал. Помнишь, в красной майке?
Тоник помнил.
— А про что стихи?
— Про строителей. Про то, что они скоро будут строить на других планетах ангары для звездолетов. Ты заканчивай давай, мне эти стихи надо в газету переписывать. Красными чернилами…
Газету принесли на стройку к концу смены. Собралась вся бригада. Девушки в разноцветных косынках и комбинезонах восхищенно охали. Саня вздыхал. Рудик Огурцов сказал:
— Сила!
Виктор поспешил газету свернуть.
Потом он целую минуту о чем-то думал и наконец спросил у ребят:
— Вы видели такой фильм: «Цель его жизни»?
— Нет, — поспешно соврал Петька, потому что первый догадался, в чем дело.
— Хорошая картина, про летчиков-испытателей. Может, сходим? Это у нас в клубе.
Римка возмущенно дернула
— Вот еще…
— Мы не ради кино старались, — хмуро сказал Тимка. — Мы и сами сходим, если надо.
— Бросьте вы чудить! — рассердился Виктор. — Вас бригада приглашает. Верно, ребята?
Бригада ответила одобрительным гвалтом.
Человека, который отказался бы от такого приглашения, пожалуй, не встретить на Земле.
— Эх, Антона нет! — пожалел Тимка. — Он про летчиков хоть сто раз кино может смотреть.
— Кто это? — заинтересовался Виктор. — Тот, который был с вами в прошлый раз?
— Ну да, — вмешался Петька. — Это он вам ракеты нарисовал.
— А что с ним?
— Да так. Неприятности, — сухо ответила Римка. Но Петька тут же выложил все, что знал.
У проходной Виктор окликнул Огурцова:
— Ты в кино не идешь? Тогда слушай…
Тоник лежал на кровати и третий раз читал «Приключения Тома Сойера». Было тихо. Только на кухне звякала посуда. Мама уже пришла с работы и готовила обед.
Вдруг резкий свист ворвался в комнату.
— Антон! — возмутилась мама. — Что еще такое?
— Опять я виноват, да? — обиделся Тоник.
Он выглянул в окно: интересно, кто так здорово свистит?
На тротуаре стоял тот самый парень, по которого Римка говорила, что пишет стихи. Рудик Огурцов.
— Привет, арестант! — воскликнул Рудик. — Как жизнь?
Тоник промолчал и хотел уйти от окна. Слушать стихи ни от кого, даже от поэта, он не собирался.
— Постой! — крикнул Рудик. — Лови! От Виктора!
У щеки Тоника пролетел бумажный комок. Тоник поднял его с пола и развернул.
В косом луче солнца свернул значок. Уходя к далеким звездам, огибал синюю капельку земного шара серебряный космолет.
6. НА БЕРЕГУ
— Полосатый парус… — уныло сказал Тимка. — Разве так бывает? Да еще с заплатой.
Римка сузила желтые глаза: она сшила этот парус из старого матрасного чехла, который с трудом выпросила дома.
— Заплата не нравится? Может, новый матрас надо было распороть?
Тоник потрогал языком разбитую недавно губу и рассудительно заметил:
— Новый тоже, наверно, полосатый.
— Можно покрасить, — предложил Петька. Все промолчали. Петька перешел только во второй класс, и глупость его была простительна.
Тимка поднялся с бревна, на котором все они сидели, и с досады швырнул в воду ком сухой глины.
— С всех буксиров будут на нас свистеть…
— Только и работы на буксирах, что свистеть, — фыркнула Римка.
— Мы тоже можем свистеть, — сказал Тоник. — Только я пока не могу. У меня губа распухла.
— Покажи, — попросил пятилетний Петькин брат Клякса и даже встал от любопытства. Тоник хотел показать, но Петька дернул Кляксу за штаны, и тот снова шлепнулся на бревно.
— Попробуй зареви, — пригрозил Петька.
— Тимофе-ей! Сейчас же домой! — донеслось до мальчишек. Они подняли головы: на обрыве стояла Тимкина сестра.