Синий шепот. Книга 2
Шрифт:
– Войди.
Когда дверь робко приоткрылась, наружу хлынул морозный воздух. Слуга задрожал от холода, шагнул через порог, поскользнулся на заледенелом полу и упал. Он долго барахтался, силясь подняться, пока наконец не восстановил равновесие, встав на колени и не смея пошевелиться. Чувствуя себя посмешищем, слуга уныло глядел на тритона и не произносил ни слова.
С тех пор как почтенный владыка севера покинул дворец на острове, его тело источало холод, а настроение непредсказуемо менялось. Будь здесь монах Кунмин и Ло Цзиньсан, они бы рассмеялись при виде неуклюжести слуги и разрядили напряжение. Эта пара не боялась тритона и не трепетала от ужаса под его взглядом, однако их
Чан И посмотрел на коленопреклоненного мужчину:
– В чем дело?
– Доклад почтенному владыке. Монах Кунмин прислал с юга известие, что пострадавших от морозного яда слишком много. Ему придется отложить свое возвращение на север.
– Хорошо, – бросил в ответ Чан И.
Чтобы снова не упасть, слуга попятился к двери, не вставая с колен.
– Завтра можешь не приходить, – сказал вдруг тритон.
Слуга оцепенел, пугливо кивнул и поспешно скрылся за дверью. Он долго шел через пустые залы, минуя многие двери, пока наконец не встретил знакомого и не шепнул ему на ухо:
– А еще говорили, на севере лучше, чем в столице. Похоже, мы с тобой выбрали не ту сторону. Угодить владыке труднее, чем принцессе Шуньдэ. Он слишком переменчив.
– Ходят слухи, что раньше владыка не был таким…
– Он изменился, после того как вернулся с озерного острова. Не знаю, что за чары на него наложили. Пол в его покоях каждый день покрывается льдом, там холоднее, чем во дворе на студеном ветру. Хвала Небесам, на завтра владыка меня отпустил.
– Ох…
Слуги думали, что никто не слышит их жалоб. Им было невдомек, что ни одно их слово не ускользает от острого слуха Чан И. Тритон прослушал эту беседу и ничего не почувствовал. Они были правы. Чан И почти утратил власть над собой. Человеческий мир казался ему заброшенной, унылой пустошью, а люди напоминали домашний скот и не вызывали сочувствия. Интерес к их жизни угасал, потому что одержимость и упорство тритона пробуждала одна-единственная девушка, которой не стало.
Чан И посмотрел на свою руку. Кончики его пальцев побледнели, от дыхания в воздухе клубился белый пар. Тритон правда изменился, после того как опустил ледяной саркофаг на дно озера, где теперь покоилась девушка с его меткой на ухе. Именно эта метка и причиняла ему страдания. Подводные жители ставят печать на тело избранника, обещая хранить ему верность и соединяя себя с ним незримой связью. Пока Цзи Юньхэ была жива, Чан И чувствовал все, что с ней происходит. А теперь, когда она умерла…
Когда демоны, которые обитают на суше, умирают, их тела рассыпаются в прах. Остается или горстка пыли, или вообще ничего: чем сильнее демон, тем меньше следов сохранится после смерти. Подводный же народ всю жизнь проводит в море, черпая из него свою силу, поэтому после смерти тритона его сила возвращается в холодные глубины, а тело обращается в пену. Цзи Юньхэ не была русалкой, но на ней стояла печать тритона. Если бы Чан И погрузил ее тело в море, соленая вода смыла бы метку или же обратила бы умершую в пену. После исчезновения метки Чан И перестал бы страдать от холода, который терзал его изнутри. Однако он не хотел этого. Заключил тело Цзи Юньхэ в ледяной саркофаг и утопил в озере, не желая обрывать с ней связь.
Цзи Юньхэ смогла обрести свободу и уйти. Чан И не мог. Он одержимо цеплялся за эту связь, лишенную всякого смысла. Глупо, безрассудно, просто потому что.
Из-за холода, который снедал Чан И изнутри, по ночам он представлял, будто лежит на дне замерзшего озера рядом с Цзи Юньхэ и слышит, как она шепчет ему на ухо: «Чан И… Чан И…» Эти воображаемые встречи помогали ему сомкнуть глаза и уснуть, невзирая на пронизывающий холод, который усиливался день ото дня.
Тритон
К нему приблизился другой слуга:
– Почтенный владыка…
Чан И обернулся. В его глазах все слуги выглядели теперь на одно лицо.
– Мастер Лу Цзиньянь, который недавно перешел на сторону севера, повздорил с демоном-змеем. Они устроили драку, а следом люди сцепились с демонами. Драчунов развели, но обе стороны затаили обиду. Почтенный владыка, сейчас на плоскогорье собрались мастера четырех земель и множество демонов. Раньше нас было мало и мы жили дружно, а с тех пор, как мы приняли в свои ряды воинов объединенной армии…
– Убить их, – тихо отчеканил Чан И.
Слуга оторопел:
– Почтенный владыка…
– Казнить смутьянов.
Чан И развернулся и удалился прочь. Слуга застыл как вкопанный, обескураженно таращась в спину грозного владыки севера.
А-Цзи взяла узелок, преобразилась в молодого мужчину и отправилась на юг. Она думала, что заплутает и растеряется, но, вопреки опасениям, быстро освоилась. Странствуя среди высоких гор и бурных рек, девушка с удивлением обнаружила, что ей нравится такой образ жизни. Путница ни к чему не стремилась, не боялась потерь и беспечно наслаждалась блаженной свободой.
Покинув абрикосовую рощу, А-Цзи постигла свою истинную суть. Выяснилось, что ей нравятся синее небо, яркое солнце и ласковый ветер. Она с удовольствием ловила рыбу в ручье, ела досыта и засыпала среди душистых трав. Печаль и досада из-за разлуки с наставником остались позади. А-Цзи поняла, что Линь Хаоцин оказался прав: она всегда найдет, куда пойти и чем заняться…
Ясным солнечным днем А-Цзи брела вдоль ручья, размышляя о том, какую рыбу лучше поймать, чтобы зажарить, как вдруг услышала впереди женский плач. Странница удивилась и поспешила на крик.
На берегу ручья горько рыдала мать, обнимая ребенка, покрытого темно-синими пятнами. Малыш почти окоченел.
– Что случилось? – торопливо спросила А-Цзи.
Женщина не отвечала. А-Цзи осмотрела ребенка и нахмурилась. Взяв малыша за запястье, она ощутила слабое биение тайного пульса. Ребенок обладал духовной силой.
– Его отравили… отравили… – стонала мать. – Вода полна яда!
А-Цзи поглядела на ручей, из которого не раз пила воду и ни о чем не подозревала. Затем снова проверила у ребенка пульс и поняла, что тот слабеет. Демоническая сила путницы не могла сохранить жизнь малышу с двойным пульсом, а Линь Хаоцин строго-настрого запретил ученице прибегать к духовной силе, чтобы не выдать себя. Но… разве можно спокойно смотреть, как умирает ребенок?
Тело малыша свела судорога, в объятиях убитой горем матери оно выглядело беспомощным и жалким. А-Цзи не колеблясь сжала детскую ладошку и направила поток духовной силы в хрупкое тельце. Вскоре у малыша прекратились спазмы и выровнялось дыхание. Хотя его кожа по-прежнему отдавала синевой, он медленно приоткрыл глаза.
– Ты открыл глаза? Он открыл глаза! – засмеялась сквозь слезы мать, ощупывая и оглядывая сына. – Все хорошо, мама с тобой, мама рядом.
А-Цзи сделала два шага назад и улыбнулась, любуясь матерью, которая радовалась как дитя.