Синтез (Synthesis)
Шрифт:
Шерлок приходит в себя. Он дико замерз. Голова налилась свинцовой тяжестью и готова расколоться на части. Тошнота накатывает волнами; еще чуть-чуть, и он начнет блевать. Шерлок едва справляется с таким количеством нахлынувших ощущений, стараясь игнорировать раздражители и пытаясь разобраться с дыханием и неизбежно подступающей паникой.
Он успокаивается и позволяет ощущениям заполнять его, медленно, по капле. Он лежит на жесткой поверхности, голый, чувствуя холод металла обнаженной кожей. Руки и ноги замерзли больше всего. Он укрыт простыней, от ног до шеи — но это не согревает его. Он понимает, что руки и ноги вытянуты и привязаны, но не шевелится, не желая, чтобы похититель понял, что он очнулся. Его
Все, что можно, он уже узнал: больше никакого смысла притворяться. Шерлок испускает стон (лишь наполовину поддельный). Открыть глаза оказывается не так легко. Он дергает руки — как он и думал, запястья связаны веревкой. С потолка бьет свет; он щурится, отворачиваясь, и долго моргает, пытаясь прогнать блики и рассмотреть помещение, в котором оказался.
— С добрым утром, мистер Холмс, — взгляду Шерлока предстает человек из лифта. Шерлок изучает похитителя, стараясь считать с его внешности что-то новое — но не находит ничего сверх того, что он уже знает. Он начинает понимать, что, должно быть, видел его раньше, за пределами этого здания.
— Сколько лет, сколько зим, — губы похитителя изгибаются в притворной улыбке. — Что же, совсем не узнаете? Вы меня обижаете, дорогой детектив, я — одно из ваших первых дел, — мужчина мрачно улыбается и оттягивает веко Шерлока, проверяя размер зрачков; тот дергает головой, смахивая чужую руку.
— Вы ненадолго отключились. Сейчас лучше? Протрезвели?
Шерлок впивается в похитителя взглядом, пытаясь вспомнить. Одно из его первых дел? Он мысленно отбрасывает татуировки и следы возраста на лице мужчины. Тогда еще он не был лысым? О, конечно, не был. Короткостриженный брюнет. Хирург. Одна из клиенток попросила расследовать дело о смерти его сестры на операционном столе. Она, конечно, сначала обратилась в полицию, но у них не было доказательств. Шерлок был счастлив вмешаться, охочий до любой головоломки, способной на время успокоить его жаждущий работы мозг. Обвинение в халатности, повлекшей смерть пациента. Его зовут… Как же… Смит. Клифорд Смит.
Палец Смита утыкается в щеку Шерлока, в том месте, где наклеена липкая лента.
— Я даже подумывал обойтись без кляпа, — глумится он. — Речевая терапия. И что же произошло? Ударились головой и проглотили язык?
Шерлок смотрит, его ноздри раздуваются в ответ на последнюю реплику. Смит лишь смеется и похлопывает его по щеке.
— Тихо, тихо. Лучше перестраховаться, чем потом жалеть. Даже если вы не можете говорить — кричать это не мешает.
От прикосновений по телу проходит волна отвращения, Шерлок дергается, стараясь избежать контакта. «Нет», — думает он. — «Не отвлекайся. Сосредоточься!» Сперва нужно выпутаться из веревок, но в зоне досягаемости ничего, что могло бы помочь.
— Уверен, вы давно все поняли, — говорит Смит. — Для великого детектива не так уж сложно собрать этот пазл. Одурманенный, привязанный к столу, с кляпом во рту… Вы знаете, к чему все идет, верно?
Шерлок игнорирует и шевелит руками, проверяя, насколько крепко веревки связывают запястья и может ли большой палец пролезть между петлями. Он совершенно точно понимает, к чему все идет, и не намерен с этим мириться.
Все оказалось до идиотизма прозаично. Все еще непонятно, зачем Смиту понадобилось убивать Катрин Ланкастер и Джейсона Вандербильта, но зато ясно, зачем он похитил Шерлока. Ненависть Смита регулярно подпитывалась;
Мориарти был куда более элегантен, но Шерлоку не до капризов. С каждой минутой он все ближе к пониманию: несмотря на топорность методов, все закончится его кишками на полу. Он труп. Джон… Может, его не арестуют; разумеется, он не сядет в тюрьму… Но это полностью его сломает.
Веревка слишком плотно прилегает к запястьям. Шерлоку нужно сломать все кости в руке, чтобы выбраться, но в таком положении даже это невозможно. Он не двигается, не желая тратить силы на бесполезную борьбу. Что-то произойдет. Смит допустит ошибку — покажет слабость, которой Шерлок сможет воспользоваться.
Он должен верить в это, другого выхода нет.
Смит трактует его спокойствие по-своему.
— Так быстро сдались, мистер Холмс? — он усмехается, довольный собой. — Всегда думал, что вы крепкий орешек. Не то, чтобы я жаловался… — он достает из кармана длинный плоский футляр. На его руках высокие хирургические перчатки, такие, что доходят до локтей. Эта картина вызывает тошнотворную волну, проходящую от живота к груди, и заставляет внутренности Шерлока сжаться.
— Я не виноват в ее смерти, — открывая футляр, говорит Смит. Холодный блеск металла.
Скальпель.
Шерлок прикрывает веки, сдерживаясь, чтобы не закатить глаза. В ушах звучит нервный хохот Джона:
<…>
— Ты когда-нибудь перестанешь раздражать тех, кто жаждет нас убить, а, Шерлок?
— Не могу обещать, Джон. Ты же меня знаешь.
— О, кого я спрашиваю… <…>
Как раз сейчас стоит забыть о своей способности раздражать. Чем дольше Смит будет говорить, тем выше шансы на побег — тогда как взбешенный Шерлоком, он захочет поскорее пустить в ход скальпель.
— Не моя вина, что она сдохла, — повторяет Смит. — Из-за тебя моя жизнь покатилась к чертям, — он достает скальпель и крутит его между пальцами. — Я потерял работу. Дом. Репутацию. Привычную жизнь. Жену. Я потерял 10 лет жизни, и ничего из этого уже не вернуть.
Смит снимает защитный колпачок и аккуратно кладет деталь в футляр. Шерлок рефлекторно дергается в сторону, насколько это вообще возможно, учитывая веревки. Он сжимает кулаки и заставляет тело лежать спокойно. Однажды он уже умирал, и, несмотря на попытки сохранить достоинство, тело его подвело. Он вспомнил, как размахивал руками в полете с крыши Бартса. Если сейчас он действительно умрет, то, по крайней мере, стоит избавить Джона от зрелища истерзанных в агонии запястий.
— Знаете, я ведь не собирался подставлять доктора Ватсона, — Смит поигрывает скальпелем. — Я думал засадить Питера Ланкастера. У него был мотив — ревность: Катрин завела интрижку с Вандербильтом.
Все встает на свои места. Смит произнес имя Питера с горьким презрением, имя Джейсона — с пренебрежением. Но о Катрин он говорил с нескрываемой яростью. До этого с той же яростью он говорил о том, что потерял жену.
Смит продолжает говорить:
— Однако вскоре я увидел, как вы разгуливаете по месту преступления вместе с вашим доктором. Связь между вами была очевидна. Тогда я уже знал, что убью вас, но возможность полностью уничтожить своего врага слишком хороша, чтобы ее упускать, — он издал смешок. — Ваш дорогой Джон сядет за ваше же убийство. Здорово придумано, верно? Стащить перчатки с отпечатками было не сложно. В последние недели вы были весьма предсказуемы, стоило лишь проследить, когда вы двое уйдете на эту свою терапию, — он не скрывает насмешки, — а затем дождаться, пока ваша домовладелица отлучится из дома, и забраться внутрь. Могли бы спрятать ключ получше.