Синтез (Synthesis)
Шрифт:
Джон довольно выдыхает, когда Шерлок начинает эксперимент, касаясь губами плеча, ощущая рельеф упругих мышц и податливость мягкой жировой прослойки. Он вдыхает запах пота, запах мужчины, наркотический, опьяняющий запах Джона; проводит языком, чтобы ощутить естественный вкус его кожи.
— Шерлок…
— М?
Шерлок приподнимается на локте, смещаясь ниже, так, чтобы захватить ртом сосок Джона.
— Шерлок! — Джон морщится, отталкивая любовника. — Щекотно!
— Хмм, — выдает Шерлок и утыкается в подмышку Джона,
— Кошмар, Шерлок, — говорит Джон, но руку, все же, не убирает. — Который час?
Шерлок игнорирует вопрос, признав его несущественным, и вместо этого перебирается вправо, рисуя влажные восьмерки на натянутой коже ребер.
— А вот это здорово… — говорит Джон. — Сколько у нас времени? — он не ждет, что Шерлок ответит, и приподнимается, чтобы взглянуть на часы. — Два часа до выхода из дома, — он падает на подушку. — Должно хватить.
Шерлок хмыкает, не соглашаясь: его язык уже кружит вокруг соска Джона, и для этого эксперимента двух часов явно недостаточно. Жаль, нельзя провести в кровати несколько дней.
***
После они вместе принимают душ. Шерлок выдавливает шампунь, запуская пальцы в волосы Джона. В один из моментов, когда партнер находит самые чувствительные точки, Джон запрокидывает голову и стонет. Шерлок останавливается, чтобы решить, не настала ли пора для третьего раунда. Джон не видит его лица, но в любом случае ухмыляется:
— Даже не думай, Шерлок; я выдохся.
Шерлок выглядит обиженным, но все же сосредотачивается на том, чтобы не упустить ни одного нового ощущения. Он размазывает пену по спине Джона, проводя ладонью от шеи до копчика. Джон делает то же самое, и дыхание Шерлока смешивается с хрипами, когда кожа загорается от этих интимных прикосновений.
Все хорошее заканчивается, и наступает время вернуться в реальный мир. Все утро они дрейфовали в океане близости, и теперь, когда волна удовольствия сошла на нет, оказались выкинуты на берег обыденной жизни. Здесь ждет позабытая одежда, надпись “терапия”, которую отчего-то не смыло волной; здесь, посреди джунглей, прячется тот, кто хочет засадить Джона в тюрьму. Теперь, надевая костюм, Шерлок возвращается в свое привычное состояние. Он открылся любовнику, но не смеет открыться остальному миру. Вновь примеряя маску равнодушия и отстраненности, он понимает, что только так сможет спасти своего Джона.
Когда Шерлок выходит из спальни, завтрак уже готов. По кухне рассеивается аппетитный запах свежеприготовленных блинчиков. Шерлок останавливается на пороге, не зная, как вести себя после произошедшего. Еще вчера все было иначе, но теперь, когда он затащил Джона в постель, когда он целовал его, когда он заставил его кончить… Все изменилось, кроме них самих, и Шерлок не знает, что делать с этой новой реальностью.
— Садись, — Джон отправляет в рот очередной кусочек и вилкой указывает на место напротив. — У нас нет времени на ланч, так что только завтрак.
Шерлок усаживается за стол, берет нож для масла и впивается взглядом в Джона.
— Что? О чем думаешь, Шерлок?
Рассказать по порядку? Итак. Кто-то хочет обвинить Джона в серийных убийствах. Шерлок не знает кто и почему. Он не может защитить Джона — все, что можно, он уже сделал.
Они стали парой, о чем он, конечно, не жалеет, но, черт возьми, что это означает? Неужели то, что теперь он боится за Джона еще больше? Может то, что он может целовать его когда угодно… Что еще изменилось? Джон ожидает от него чего-то особенного? Что, если так, а он на это не способен?
Боже, что, если он потеряет Джона?
Возможностей для этого миллион. Джон захочет, чтобы он изменился, но Шерлок не сможет — их отношения рушатся, и Джон уходит. Серийный убийца добивается своего — Джон оказывается за решеткой. Джон встречает женщину, которая подарит ему то, чего Шерлок дать не может: стабильность, спокойствие, детей, в конце концов — Джон уходит. Шерлок подвергает его опасности — Джон погибает. Джон подхватывает неизлечимую болезнь. Джон стареет. Джон умирает.
Джон умрет.
— Так, — пальцы Джона, слегка липкие от сиропа, обхватывают сжатый кулак Шерлока. — Давай, выкладывай.
Шерлок разжимает ладонь и накрывает руку любовника. Пальцы Джона не похожи на его собственные: они короче, толще и сильнее — но, все же, касаются с нежностью. Уверенные руки хирурга, не испорченные отпечатками войны. Руки Шерлока — длинные и узкие, бледные, испуганные, бескровные. Пальцы — худые, так что выделяется каждая костяшка.
Он сжимает ладонь Джона, желая, чтобы они оказались где-нибудь далеко отсюда.
— Мне страшно, — говорит Шерлок, удивительным образом находя нужные слова.
Джон улыбается, когда Шерлок произносит полное предложение, но потом до него доходит смысл сказанных слов.
— Мне тоже, — отвечает Джон, хотя в противовес словам его голос звучит ровно и спокойно. — Есть выражение, что-то вроде “Пусть гавань — долгожданное затишье, корабль помнит, что рожден не для того”…
— Да, — кивает Шерлок. Он понимает.
Джон улыбается:
— Точно. Поэтому я и пошел в армию. Я никогда не говорил об этом, но так и есть. Ты живешь такой жизнью по той же причине — поэтому я решил присоединиться. Ты поймаешь того парня, Шерлок.
Шерлок улыбается уголками губ, но улыбка исчезает как только Джон отводит взгляд. Слова Джона не вселили уверенности, прозвучав лишь как напоминание о том, кто они есть и что опасность — их стихия.
Шерлок понимает справедливость сказанного, но лучше от этого не стало.
— Итак. Ты произнес предложение.
— Да, — соглашается Шерлок.
— Не стоит полагать, что все слова волшебным образом вернулись к тебе? — беспечно продолжает Джон.
— Нет, — Шерлок искренне смеется.