Синтез
Шрифт:
— Не знаю, — задумался Симба. — Может… не знаю. Могу только предположить, что он был настолько напуган, что беспрекословно выполнял всё, что ему говорили. Этот, как его, Купер, сказал же, что убитый был не в себе, таким, каким он его никогда не видел.
— Ладно, это детали. Сейчас нам важно что? Зачем…
— Они обменялись журналами! — уверенно заявил Симба.
— Что?
— Они обменялись журналами. Журнал пустой на журнал с героином. Или даже, возможно, журнал с деньгами на журнал с героином.
— Так. Ищем журналы. — Гашек вжился в события, происходящие на экране.
— Что такое?
— Чёрт! Черт! — увлекся Гашек, — как я мог забыть? Журнал! Парень этот…
— Я не понимаю.
— Да! Где же тут я?.. Вот. — Гашек остановил запись на том моменте, где Максим встает и направляется к выходу. — Я помню, что он уставился на кого-то, и этого кого-то я успел заметить. Но, не до конца.
— Это как? — полюбопытствовал Симба.
— Да меня тут-то и вырубило. Так. Вот мужик, на которого смотрел наш парень. И, твою мать, в руках у него…
— Журнал, — закончил Симба.
— Я в «Рапсодию»!
Когда Вялый вошел в кабинет Манчини, тот был пуст. Он сел на диван, стоящий у стены перед журнальным столиком, посидел минут десять. После, будучи немного удивлен тем, что никто не приходит, встал и начал прохаживаться взад-вперед. В какой-то момент он обратил внимание на стопку фотографий, лежащих на столе. Вялый подошёл и осторожно взглянул на них. Он замер. Вдруг он схватил стопку и начал лихорадочно перебирать карточки. Остановился. Положил стопку на место. Задумавшись на мгновение, он развернулся и бросился к выходу. Но, дойдя до двери, остановился и прямо бегом рванул обратно к столу. Его целью оказался телефонный аппарат. Он сорвал трубку, набрал дрожащими пальцами номер, поднес трубку к уху и услышал длинные гудки. Вялый тяжело дышал. «Ну, давай же» — подгонял он. Вдруг гудки сорвались и сменились одним протяжным гудком. Вялый выругался и начал набирать номер заново.
— Скажи, Вялый, когда ты почувствовал себя ущемлённым? — В кабинет вошёл Леонардо, за ним Ремон.
Вялый вздрогнул, попятился к окну, располагавшемуся за столом и, наткнувшись на подоконник, замер.
— Лео, ты, о чём? — с трудом проговорил он.
— Я не психолог, и не могу с уверенностью сказать, что характер раз сформировавшись, остается таким на всю оставшуюся жизнь, но, либо я ошибался относительно тебя, либо характер всё же меняется под воздействием времени и того, что оно с собой несет. Начиная с нашего знакомства в армии, я был уверен в тебе, как в человеке, которого невозможно сломать. Неужели, став Вялым из-за подорванного здоровья, — надеюсь, ты не в обиде на столь некрасивую шутку с прозвищем, — ты вместе с этим ослабил и свой дух.
— Лео…
— Ведь мы с самого начала договорились о том, что если возникнет ситуация взаимного недопонимания, если кто-то из нас решит пойти своим путем, не объясняя причин, то так тому и быть. Но, Вялый, ты же был нашим другом почти три десятка лет. Как ты мог перечеркнуть всю свою жизнь предательством? Зачем?
— Лео… — Вялый сполз по стене и сел. — Я устал, я очень устал. Мне уже не подняться самому, а с вами я не чувствовал себя независимым. Я устал…
— А чего ты хотел? На что ты надеялся? На
— Я не знаю, Лео, я… — Вялый закрыл лицо руками.
— Независимым? Прежде чем решиться на то, чтобы стать независимым, нужно сначала понять, нужно ли тебе это, и выдержишь ли ты.
Леонардо подошел к столу и снял трубку телефона. Он посмотрел на Ремона и кивнул ему. Тот открыл дверь кабинета и крикнул кому-то:
— Втыкай обратно!
— Нажимаю повтор? — спросил Леонардо Вялого. Тот опустил голову. — Нажимаю. Алло. Здравствуй, Князь. Мы готовы. Сегодня двадцать четвертое. В срок. Не возражаю, если завтра. Жду.
Манчини положил трубку и, глядя в пол, сказал:
— Возможно, завтра. Князь сообщит точное время и место. Вялый, думаю, ты понимаешь, что никак оправдаться у тебя не получится, но ты можешь избавить себя от последствий. Мы дадим тебе такой шанс. — Леонардо посмотрел на Ремона. Тот кивнул головой в знак согласия.
— Тебя ищет полиция! — взволновано сообщила Маргарита, подбежав к Максиму, когда тот входил в отель. Она сидела в кафе, когда он появился.
— Ничего особенного, — ответил Максим, глядя на часы, висевшие на стене, — в четырнадцать двадцать меня всегда ищет полиция.
— Максим, что случилось? — спросила Рита, не обращая внимания на шутки, — я уже позвонила Саре. Она, — я тебе уже говорила про знакомого полицейского, соседа Кальмана, — узнала, как его зовут. Если что, скажем, что у нас есть знакомый и мы хотим с ним поговорить. Они пытаются его найти…
— Спокойно, спокойно. Почему мы? Меня же ищут…
— А что случилось?
— Прошу прощения молодые люди. — К Рите с Максимом подошел мужчина в полицейской форме. Он обратился к Максиму: — Вы Максим Волков?
— Так точно, — ответил тот.
— Вам хотят задать несколько вопросов, для чего вам нужно будет проехать с нами в отделение…
— Так, так, так. Он мой. Отделения пока не нужно. Мы тут поговорим, — объявил запыхавшийся Ян Гашек, вынимая из кармана удостоверение и показывая его полицейскому. — А вы не уходите никуда, будьте начеку.
— А я вас уже где-то видел! — воскликнул Максим, обращаясь к Гашеку.
— Давай пройдем за столик, вон тот, дальний, чтобы никто не мешал. Очень мало времени. Ты мне сейчас все быстренько расскажешь, а потом мы тронемся в отдел для детализации, — твердо произнес Ян, не обращая внимания на открытие Максима.
— Что вы хотите? Я же трезвый. — И эта шутка осталась незамеченной.
— Чего? — не поняв, спросил Гашек и повел Максима к дальнему столику. — А вам что? — спросил он у Маргариты
Та машинально пошла за ними.
— Это мой знакомый. Мы вместе приехали и… у нас знакомый в полиции есть, — взволнованно проговорила Рита.
— Ну и что? Что вы хотите? — Гашек был раздражен. — Какой еще знакомый?
— Он из отдела по расследованию убийств…
— Рита, успокойся, я разберусь, — вмешался Максим, и, не отрывая от неё взгляда, подумал: «Черт возьми, какая же ты красивая!»