Синтез

Ярне Борис

— Да уж, — согласился Максим. — У нас скоро целый комитет будет.

— Есть информация, что завтра будет крупная сделка. Очень крупная! Детали сейчас будем… вообще, это не твоя епархия. Но, раз ты уже в курсе. Только, повторяю, никто не должен знать, что ты в курсе. Не знаю, что ты там «накапал» своему начальству, как ты умудрился взять себе это дело, какие перспективы… Короче, не важно…. Знаешь, Ян, что я подумал? — скороговоркой говорил Симба, когда Гашек прибыл к нему по его вызову.

— Что, что, Симба? Ты такое вступление оформил. Ты не заморачивайся, со своим начальством я всегда всё улажу. Меня твое состояние беспокоит. Какой-то ты перед пенсией возбуждённый… Так что ты говорил?

— Я ещё

раз просмотрел вчерашнюю запись.

— И что?

— У меня создалось впечатление… Я собрал всё воедино, всё, что происходило в городе за последние пару недель. И, в общем, у меня создалось впечатление, что с нами играют в какую-то игру.

— Что ты имеешь в виду — спросил Гашек.

— Понимаешь, не было такого, чтобы столько информации о намечаемых сделках доходило до нас. Слишком всё просто. Это с одной стороны. И не было такого, чтобы, при таком количестве известных нам сделок, когда столько шансов раскрыть того, кто за этим стоит, мы не могли отыскать никаких концов. То есть, одно слишком просто, другое чересчур сложно.

— Симба, что тебя беспокоит?

— Ян, тут что-то не так. Дракон…

— Не понял.

— Это тоже информация… такая, неформальная. За этим стоит Дракон.

— Да, ты что-то совсем расклеился, — улыбнувшись, произнес Максим.

— Знаешь, меня никак не оставляет твое дурачество.

— А сейчас ты о чём? — смутился Гашек.

— Помнишь, как-то ты из себя клоуна изображал и рассказывал о том, что в Почтовом переулке найден труп. В сердце всажен нож.

— Ну… припоминаю, а что?

— Я уже несколько раз проходил мимо Почтового переулка, и мне становилось не по себе. Мне не по пути, но я иногда специально иду мимо него.

— Чёрт побери, Симба, что с тобой происходит?

— Тревожно мне. И вчера… нож был всажен в сердце.

— Ну, извини, что я так неудачно пошутил…

— Да не в этом дело. Не знаю. Мне бы на пенсию спокойно уйти…

Часть IV. Глава 12

В субботу вечером на небо набежали тучи, и заморосил мелкий дождь. Видимо, природа решила напомнить о приближении осени. Стало непривычно прохладно. Быстро стемнело. «Как же не вовремя, — наверно, подумал кто-нибудь, — завтра же еще один выходной, а вдруг погода не вернет нам свое расположение и испортит последнее воскресение лета».

— Как же не вовремя, — сказал Симба. — Видно что-нибудь?

— Практически нет, — ответили ему, — на камеры можно не рассчитывать. Слишком далеко. Ещё место такое. Обзор плохой. Слишком много чего мешается.

— Ну, правильно, они же не дураки, — разочарованно сказал Симба. — Если они тут. Дай бинокль, я сам посмотрю.

Симба вышел из автомобиля и вошел в заброшенное трехэтажное здание. Поднялся на самый верх и, встав рядом с полицейскими, ведущими наблюдение, направил бинокль в ночь.

— Ни черта не вижу. Где тут ночное видение? Вы различаете что-нибудь?

— Да, босс, мы привыкли, — ответили ему.

Симба вернулся обратно. Он решил держать связь с полицейскими по рации и самому больше никуда не выходить. «Всё равно от меня там никакого толку, — подумал он. — Уже никакого толку… Где наш герой-то?»

Героем был Гашек, который, вопреки тому, что операция была организована отделом по борьбе с наркотиками, убедив своё начальство в том, что она имеет непосредственное отношение к последнему убийству и способно помочь в раскрытии последующих за ним, находился где-то здесь. Он был где-то далеко, вместе с отрядом специального назначения.

Всё описываемое происходило на территории давно закрытого и заброшенного машиностроительного завода. Его территория была настолько велика, что для того чтобы держать под контролем её всю, да ещё её округу, необходимо было бы, как посчитал Симба, раза в три больше полицейских, чем ему предоставили. Поэтому все силы, которые ему смогли выделить на операцию, были

равномерно распределены по всей территории завода и его окрестностей. Симба надеялся исключительно на профессионализм полицейских, которые должны были быть незаметны даже сами для себя, поскольку при желании их легко можно было обнаружить. А при обнаружении преступников, если тех будет более трех человек, полицейским придется потратить немало времени в рамках предполагаемой динамики, чтобы собраться в нужном месте, не забывая при этом контролировать все входы и выходы. О входах и выходах: их не было. К заводу вели восемь автомобильных дорог и два железнодорожных подъездных пути. Но, это, в принципе, уже не имело никакого значения, поскольку в те времена, когда завод хотели реконструировать, по какой-то причине решили начать с забора, который просто убрали, а убрав забор, по всё той же неизвестной причине, про сам завод забыли. Территория завода представляла собой периметр, три стороны которого примыкали к промышленной зоне Города, то есть к таким же территориям, а четвертой стороной выходила на пустырь, почва которого была довольно твердой, а сам пустырь был, как не странно, совсем пустым, то есть не заваленным никаким мусором. Одним словом, что пешком, что на автомобиле территорию завода можно было покинуть, двигаясь в любом направлении. Никто не знал, где именно должна будет произойти встреча. Поэтому территорию разбили на участки, и каждый участок был закреплен за двумя полицейскими. Гашек был в одной из пар.

— Вы представляете, если сейчас тут появятся две армии и начнутся переговоры, — спросил кто-то Симбу. — Что мы будем делать?

— Придется вызывать армию, — спокойно ответил Симба.

Вялый ехал в одном автомобиле с человеком Чена по кличке Сугроб. Прозвали его так за то, что его видели так же редко, как снег на юге Города, а также за то, что если он где и появлялся, то не иначе, как снег на голову. Манчини пообещал Чену, что в скором времени тот узнает, кто стоит за беспределом, творящемся в Городе. Для этого Сугроб ехал на встречу. Ход со стороны Змея был рискованный. Вялый всё брал на себя.

Вялый действовал вслепую, решив предать Змея. Желание иметь собственный бизнес, то есть, сосредоточенный исключительно в его руках, быть самому себе хозяином, не слушать советов, не обсуждать решения с партнерами, которые в любой момент смогут занять доминирующую позицию, как это было в его случае со Змеем, стало его навязчивой идеей уже давно. Ему претила зависимость от Змея, он чувствовал всем своим существом, что какими бы друзьями и компаньонами они не были, фактически выходило так, что он находится в подчинении у Змея. Возражать, идти против него или просто уйти он не мог. Змей был гораздо сильнее него. Видимо, настроение Вялого было заметно со стороны. Во всяком случае, Князь, будучи неплохим психологом, разгадал его. В виду того, что каких-либо других вариантов у Вялого не было, он решил слепо исполнять указания Князя, пообещавшего, избавившись от Змея, помочь ему занять его место. Князь не стал распространяться о деталях того, каким образом он намеревался это сделать. Вялый полностью ему доверился. Только сейчас он осознавал, насколько нелепо всё выглядело. Длительное нервное напряжение позволило Князю просто зомбировать его. Ничего другого ему на ум не приходило. Вялый понимал, что с Леонардо и Ремоном ему уже не примириться. Поэтому он решил воспользоваться шансом, предложенным ему его друзьями, бывшими друзьями и, оставив всё произошедшее между ними, сохранить свое имя. Сохранить свое достоинство для остального мира он был готов любой ценой. «Пусть я проиграл силе, позорно, в нечестной, причем, с моей стороны, схватке — не должно быть так, чтобы одним отчаянным поступком я перечеркнул всю свою предыдущую жизнь. Пусть меня не устраивает то, кем я являюсь, лучше я останусь тем, кто я есть, чем стану хуже, если уж то, кто я есть — мой предел. Я всё равно, найду своё движение, но другим путем. Мне нет ещё и пятидесяти. Я успею».