Синто. Героев нет. Тетралогия
Шрифт:
Глаза закрылись, а я в досаде закусил губу, не время для упреков, даже мягких. С минуту длилось молчание, я лихорадочно искал слова, но что скажешь? Потерпи несколько месяцев и все вылечится, лицо станет таким как прежде? Она сама это прекрасно знает. Утешать, что мол это всё пустяки? Вранье. Не пустяки. Восстановление будет той еще пыткой. А женщине ходить с пластырем на все лицо...
– Я выйду, как только доктор выпустит меня, - вдруг прозвучал чужой женский голос.
– Хорошо... Я буду ждать...Возвращайся.
Наградой мне был пристальный взгляд. Ведь ей еще хуже видно, чем мне, пришла запоздалая мысль.
Таисия не стала откладывать 'выход' и через три часа я снова спешил в медотсек - забирать. Забирать свою... синто.
Когда я зашел, доктор давала последние наставления
– Любые, я подчеркиваю, любые странности или ноющая боль - сразу ко мне. Не стесняйся и не думай, что я приму тебя за ипохондрика. Лучше ты придешь без повода, чем мы упустим нарушение процесса.
– Я поняла вас, доктор, - глухой голос, но такой родной. Викен приподнялась в кресле и оглянулась... 'Банка' на лице... Намордник, студенистый пузырь грязно-розового цвета с щелью рта, все подклеено и закреплено эластичными повязками. Наверное противное зрелище, но не для меня, я был рад видеть ее глаза и тому что мог читать эмоции. Сейчас она был напугана, моя маленькая синто прятала страх.
– Таисия Никифоровна сказала, что тебя пока нельзя оставлять одну, - начал я.
– Да, - с готовностью подтвердила доктор, - и каждые три-четыре часа на осмотр, не считая до и после сна.
– Расположишься в моей каюте, - продолжил я, - места хватит.
И я помог встать ей с кресла, девчонка все еще была очень слаба, но уже хотела быть самостоятельной.
– Мне не стоит обременять собой моего Cана, - произнесла она, глядя в пол.
'Ну нет, к прежним играм мы не вернемся'
Я нежно погладил ее по голове и туго заплетенной косе, она удивленно вскинула глаза.
– Ты меня совсем не обременишь, - с улыбкой заверил я, - Пойдем.
И я, взяв ее за руку, повел из медотсека.
Это глупо, это полный идиотизм, но я был счастлив оттого, что она послушно идет рядом, словно маленькая девочка.
Когда мы зашли ко мне я, оставив ее в гостиной, отправился в спальню достать вторую подушку и одеяло.
– Сейчас бортовая ночь, - крикнул я из спальни.
– Я поняла, - глухо ответили мне, - Вы хотите спать?
– она стояла уже на пороге комнаты.
– А ты нет?
Она пожала плечами.
– Я немного устала.
– Двоим места хватит с лихвой.
– Идите в душ первым, я буду долго возиться.
– А тебе можно?
– не удержался от вопроса я.
Она не разозлилась на такой избыточный контроль, опять кивнула
– Не переживайте.
Два простых слова, мягко и понимающе.
Такого не было ни разу за все эти месяцы.
Захотелось подойти и обнять ее крепко-крепко, целовать лоб, глаза, ушки, гладить волосы... Это желание было столь сильным, что я схватил полотенце и поспешил в душ, дабы не натворить лишнего.
Когда я вышел, она сидела в гостиной, уставившись в одну точку, так сидят люди во власти воспоминаний, не в силах их отогнать. Наплевав на неподобающий вид, я подошел и присел рядом.
– Не можешь забыть?
'Не может... Только вот что? Пытки, или умирающего палача, или еще что-то?'
Она смутилась и пожала плечами. Я взял ее за руку
– Вы не употребляете алкоголь считая, что все нужно переживать не затуманивая разум, но это просто один из способов снять напряжение. Он помогает тогда, когда на пси-техники не остается сил ни душевных ни физических. Никогда не думал что буду уговаривать кого-то напиться, сам почти не пью, ты знаешь... Но тебе сейчас нужно... нужно отпустить вожжи, нужно выплеснуться...
Вначале она удивилась моим словам, потом задумалась, как будто взвешивая и что-то вспоминая, а потом еле заметно отрицательно покачала головой.
– Нет, алкоголь я не буду. Но вы правы... Выплеснуться надо, - задумчиво закончила она.
Не дождавшись продолжения разговора, я ушел в спальню и лег на свою половину. Викен еще какое-то время посидела в гостиной, а потом еле слышно прошмыгнула мимо меня в душ.
Я почти уснул под шум воды, когда раздался заглушенный крик, почти стон... Мне удалось убедить себя что это прислышалось во сне, как он повторился.
Боль, отчаяние, обида.
И еще раз...
Это она. Она кричит!
Викен сидит скрючившись на полу, спрятав лицо в коленях, руками вцепилась в волосы и, кажется, рвет их. Подхватываю, уношу, она начинает отбиваться... хоть бы у нее не проснулись рефлексы бойца, иначе регенератор мне обеспечен. Но нет, она почти не дерется. Тело сотрясают рыдания. Закутываю ее в простыню, буквально пеленаю, чтоб не натворила лиха ни себе ни мне.
– Это ненадолго понимаешь? Ненадолго!
– кричу я, - Банку снимут через две недели, если дурить не будешь.