Синтраж. Том 1

Гарсиа Икиру Сет

Ответ знали все, просто не все хотели его принимать. Потому что девять против одного. Потому что ставки были пятнадцать к одному. Потому что победи кто со ставки на проигрышный вариант — место в турнире ему обеспечено. Потому что на верную смерть выходил тот, кто уже должен был умереть не раз.

Так и получилось, что одни ставили всё на монаха, а другие не знали, что и делать. Но и те и те хотели лично следить за ходом почти судьбоносного боя, в надежде отомстить или не позволить никому причинить вред своему спасительному шансу.

Вот Уру Ичи встречает взгляд Шимуты и ведёт бровью, спрашивая, почему боец не

на его стороне, и тут же находит ответ в твёрдом взгляде Гиса, таящем желание сразиться с монахом один на один. Рядом с борцом стоит бывший офицер дозора Дилас, заражённый тем же праведным желанием реванша. Пирату ничего не остаётся, кроме как горько усмехнуться и продолжать ждать. Одни хотят поверить в чудо, другие этого бояться.

И звучит сигнал, и напряжение наполняет ангар, и что-то закипает в самом воздухе, готовое разжечь пожар людской ярости.

Но появляются они — виновники торжества. Сначала между участниками проходят мечники, и источаемая ими жажда ударяет по толпе, тем самым успокаивая её. Не колеблясь, они проходят по коридору, исчезая в просторах складского помещения, и остальные участники невольно расслабляются. Затем появляется молодой монах, неся на плече чехол с человеческий рост и что-то напевая себе под нос. Выглядит юноша плачевно: с трудом пережив предыдущие схватки, он из последних сил сдерживал болезненные позывы. И толпа это видит, позволяя сомнению проникнуть в их ряды. Ума, прихрамывая, исчезает в проёме, и за ним спешит проследовать невысокий рыжеволосый мужчина — один из судей турнира «Ню Нова».

Проходит несколько минут, прежде чем до участников доносятся звуки боя…

***

Зритель негодовал. Одновременно прельщённый возможностью заработать на безумной ставке, он не мог наблюдать происходящего на складе. Да, тут уж каждый не в силах будет удержаться от высказываний. Кроме, естественно, высказываний о возможности подкупа судей, тьфу-тьфу, бестолковые головы! Лишь бы судьи не заподозрили даже возможного намёка, а то потом, поди, и домой живым не вернёшься.

И всё-таки в потоке азарта никто не мог понять, что именно его больше расстраивает: необходимость делать ставку «вслепую» или невозможность наблюдать предстоящий бой. Самые пьяные и безумные ставят свои деньги на какого-то юношу, чьего имени они и вспомнить то не могут, прельщаясь лишь возможным выигрышем. А самые осторожные вообще решают не делать ставки, но и те и те за минуту до отборочного сигнала получают уведомление. Уведомление о перехвате аудиопотока с места боя и возможности услышать происходящее на складе всего за два юнкоинта…

Многие, многие раскошелились за возможность услышать, что происходит по ту сторону экрана, и многие не стали слушать запись до конца…

***

— … так вот что было у тебя в чехле? Не подумал бы, не подумал…

— …плевать! Посмотрим, как адептов учат…

— Отставить! Наизготовку! Полукругом! — голос прирождённого лидера гремит, чтобы породить бесконечно длинную паузу тишины, предшествующую каждой буре.

— …Хоне, не спеши!

Что-то звенит, шаркают шаги, и свистит, свистит воздух, рассекаемый ударами мечей, но не пропадает, а сливается в единый бесконечный поток свиста, заставляющий сжаться полевой мышью.

— …обходи его, обходи!

— …

держать строй! Ловите темп!

— Уклоняйся, идиот! Никаких блоков!

Шарканье, звон и поток нецензурной брани.

— Ааааааааааааааа!

— Назад!

— Ноооги! Кромсааай!

— Стой!

— Ааааааа! Хоне! Что…

— Отставить! Он жив!

Свист, звон и ругань сливаются в единую предсмертную композицию. Дополняются новыми звуками: кто-то кричит, кто-то смеётся, свист режет слух, шумы становятся громче, лавиной устремляются вглубь, в самую суть человека, усиливаются, усиливаются и, достигнув кульминации, обрываются на безмолвной ноте… Тишина… Секунда… две…

— …м-моя рука…

И вопль обрушивается на вселенную, вопль невозможности происходящего, крик останавливающий время — так вопит неуязвимое, когда получает увечья.

— Аааааааа! Сволочь! Он отрубил ему руку!

— Навались!

— Стоять! Строй держи!

— Уууууууу!

— Квасто, мышь его! Как?

— Кидай в голову!

— Цепляй лезвие!

— Слишком быстрый!

— Ааааааааа!

Свист. Хруст. Чавкающий удар. Что-то льётся на пол. Снова кто-то кричит. Свист. Звон. Кого-то рвёт. Крик опытных убийц срывается на фальцет, как у новичков.

— Капитан! Ка…

— Сдохни, тва…

Свист. Звон. Хруст. Звук падающего тела.

— Где?

— Двигайтесь! Обходи!

— С двух сторон!

— Формацией, формацией его!

— Нееееет!

— Отступай!

Свист. Чавк. Глухой удар.

— Где они?

— Машу вать!

— Ааааааа!

— Держииись!

— Где мои ноооогииии!?

***

Ума наспех завязывает чехол и, зажимая порез на шее, плетётся к выходу. Безумно хотелось прилечь, но было нельзя. Нужно скорее выйти из склада, до того как у остальных закончится терпение, и они решат узнать результаты.

Юноша бесцеремонно тащил по полу свой здоровенный чехол, бормоча себе что-то под нос, отчего сразу и не заметил, что рядом с ним идёт судья Кристо.

— Как? — прохрипел монах.

— Четверо будут в порядке. Остальные — считай трупы, — судья не успевает скрыть восторженное возбуждение и сожалеет об этом. — Да ты не расстраивайся, у тебя же выбора то не было. Да и скольких бы они ещё зарезали? В синтраж всё равно такие не выживают…

— Ай, — Ума сплёвывает на пол.

— Постой, не спеши. Ты бы перевязался: вон порез на всю спину красуется. Отбор то ещё не окончен. Если в ангаре на тебя нападут — я не смогу тебя защитить.

Юноша снова плюёт на пол.

— Надеюсь, это не из-за чувства вины ты собираешься подвергнуть себя опасности. Эти мясники того не стоят. Ничего особенного…

— Заткнись, — хрип монаха прерывает судью, но тот не обижается на молодого участника и позволяет ему договорить. — Не все были мусором… были сильны… иначе мне бы не пришлось… иначе они бы не смогли меня и поцарапать…

Тёмный коридор заканчивается, и Ума выходит на ослепительные просторы ангара.

***