Синтраж. Том 1
Шрифт:
Помнить. Помнить где он допустил ошибку. Чувствовать. Чувствовать боль от ушибов и роста мышечных волокон. Улыбаться. Всегда улыбаться. Закрыть глаза, вызвать отклик в своём теле. Будто рой мурашей пробегает по телу, отзываясь на внимание со стороны разума. Использовать воображение, наделить дух силой, светом, уверенностью. Представить необходимый результат, поставить клеймо желаемого внутри самого себя. Усилить эмоции. Разные эмоции, разные состояния. Радость сменяется безумством активности, тихим умиротворением или спокойной уверенностью.
Помнить эти чувства, повторять упражнения, усиливать эффект. Разнообразить представления и ощущения до необходимого. Продолжать до тех пор, пока гармония не станет твоим естественным состоянием.
Разгонять кровь по телу, вызывать оздоровительную пульсацию. Постоянно, особенно во время физической нагрузки.
Разжечь свою внутреннюю искру до максимума. Поддерживать пламя в любой ситуации… Улыбаться…
Раз за разом одевать шлем, погружаясь в транс и сталкиваясь с невозможным. Раз за разом взывать к самому себе, требуя невозможного и раз за разом терпеть неудачу. Неудачу за неудачей. Он не был готов. Ещё не был. Тело не было способно откликнуться. Недостаточно крепкий организм. Недостаточно безумный разум. Картины падения, бегства от пожара, сражения с невозможным, чувства боли, страха, отчаяния — всё это приближало его к черте. Шаг за шагом. День за днём. Это было похоже на один сплошной кошмар. Было похоже, но кошмаром не было. Это было…
— Вы опять спите во время лекций?! Сколько можно!
Мальчишка в сердцах обругал себя и весь мир. Он опять заснул посреди пары…
Глава 19. Финал. Буря
…Потом многие утверждали, что видели, с чего всё началось. И у каждого была своя версия, неукоснительно идущая вразрез с другими. Сходились рассказы только в одном: беспорядки на станции вспыхнули слишком быстро. Настолько быстро, что поверить в их неорганизованность без согласования чьего-либо плана было невозможно.
Кто-то утверждал, что началось всё ещё во время пред-финального перерыва, кто-то, что с момента начала празднества. Некоторые говорили, что сами выбывшие участники напали на охрану станции, но находились и свидетели, шёпотом убеждавшие, что беспорядки устроили туристы, которые после не могли вспомнить причин своего поведения. Мнения перетекали от массового гипноза до психоделических смесей. От заговоров участников до плана правящих кругов станции. Некоторые верили, что это просто неудачное стечение обстоятельств, а другие думали, что каждая из версий правдива и каждая повлияла на события дня финального боя «Ню Нова».
Все мнения сходились только в одном: не стоило объявлять турнир, где собираются головорезы и преступники, зоной свободной от преследования законом.
На целые сутки одной из главных новостей вирт-сети
«Охрана сдерживает толпы зрителей…»
«Бойня между участниками…»
«Праздничный фестиваль превращается в паническое бегство…»
«Участники захватывают порт отбытия…»
«Протокол защиты тушит людское пламя…»
«Офицер нобилити против тридцати участников. Жесть…»
Вскоре трансляция этого материала была запрещена на основе возрастных ограничений (хотя все знали, что дело тут в стараниях ассоциации сохранить свой имидж), а в мире хватало и других новостей, чтобы об этом инциденте забыли довольно быстро.
Но ввиду событий, последовавших за финальным боем, трансляция самого боя была затеряна среди новостных архивов и не дошла почти ни до одного зрителя за пределами «Ребелентис»…
***
— Ума, проснись. Ума, ты меня слышишь? Просыпайся…
«Чей это голос не даёт остаться в мире без боли и суматошной навязчивости из обязанностей и нужд?»
— Через пять минуток, мамочка, — сонно бормочет юноша и отворачивается к стенке.
— Хватит придуриваться, тебе уже давно за двадцать, — монах наконец-то узнаёт голос горе-доктора. — Вставай, или женщина пострашнее твоей мамочки узнает, что ты проспал выпускной экзамен.
— Не хочууууу, мне нездоровится.
— Было бы странно, если бы здоровилось, — врач делает инъекцию. — Но теперь ты не заснёшь: в тебе сейчас адреналина больше, чем крови.
Ума, наконец, садится, окидывая замутнённым взглядом окружение, делает глубокий вдох.
— Часа два боли ты чувствовать не будешь, — меж тем продолжает Док. — Соберись, твой противник уже заждался.
Монах выдыхает: «…и бессмертие грядёт лишь в душах наших, неизведанных и непонятных, и сила в них сокрыта, способная изменить само мироздание».
— Я не успел прижечь все раны, так что будь готов, что они откроются…
Вдох — живот раздувается, принимая в себя очередную порцию кислорода, снимая напряжение с лёгких и сердца.
— Если ты проиграешь — Тесса меня убьёт… может даже насовсем, но если ты умрёшь — это убьёт её…
Выдох — и что-то внутри разгорается из угольков былой воли, рождая бутон пламени, раскрывающийся лепесток за лепестком и превращаясь в розу предельного желания, захватывающего всё тело.
— Не смей умирать, особенно из-за такой мелочи…
Вот оно — вязкий жар силы бежит по венам вместе с кровью, сердце не слушается и набирает разгон, раны начинают пульсировать на грани жжения.
— Эй, ты меня слышишь? Ума?
— Я в порядке, — шепчет одними губами финалист. — Хотя, вру, конечно.
Юноша облизывает засохшие губы и улыбается с нотками вожделения, змеиной улыбкой хищника. Врач на секунду отпрянул, будто увидел перед собой не того, кого ожидал, но тут же взял себя в руки.
— Ума? У тебя раны кровоточат, — и вправду, био-пластыри на руке и над бровью неуклонно приобретали красный цвет.