Синяя кошка

Иванушкин Александр

И да. Моему внутреннему тирану Ася нанесла только что глубокую незаживающую рану. Цивилизация Гоши наверняка долго и тщательно уничтожала подобное, а потом долго и тщательно промывала всем мозги, чтобы подобное не имело шансов возникнуть.

А я не буду.

— Мирон!

Кот замер рядом. Вот хищная морда. Один его вид уже убивает врагов.

— Возьми вот это.

Я протянул ему мокрый плавник. Мирон взял.

— Теперь твоя жена — секретное оружие гвардии. Служит с нами. Что, почему и как, она тебе сама тихо на ушко расскажет там, где

вы сейчас уединитесь для разговора. Для крайне секретного разговора. Вопросы?

— Вопросов нет! Уединиться с женой и принудить её рассказать все свои секреты. Любым способом не щадя живота своего!

Шутит, значит. Вот и хорошо.

— Исполнять!

Мирон и Ася растаяли в проходе. Лайма усиленно делала вид, что её интересуют только довороты себя по максимуму. Черный хвост свистел рассекая воздух. Она станет отличным бойцом в трёх осях. Однако как ей помочь преодолеть порог?

— Лайма!

Кошка замерла рядом. Тоже весьма хищная мордашка. Все кролики или падают без сознания, или разбегаются теряя покой. Есть одно соображение и сейчас я его проверю.

— Попробуем так.

Я взял Лайму за руки и обмотал хвостом, крепко прижимая к себе.

— Никаких гормональных всплесков.

Предупредил я её.

— Ты, Ра, красивый и сильный, но я не хочу умереть 12 раз по настоящему.

И сарказм. Это, кажется, называется «сарказм». Лайме было весело, страшно и презрительно одновременно.

— Сейчас я буду перемещаться в пяти осях и перемещать тебя за собой. А ты попытаешься врубиться как это происходит.

Может и получится. Я аккуратно провернул нечто вроде вальса с последующим переворотом. Лайма взвизгнула и вцепилась в меня крепче. Хвост — очень удобная вещь для таких случаев. Ну, Боже, благослови. И я крутанул пятимерный винт с отягощением в виде прилипшей ко мне чёрной кошки.

Получилось, нет? Почему Лайма отскочила в угол и шипит как в капкане? Потому что у входа стоит Тара.

— Ты сказал, что будешь в столовой…

Это не гнев и не ярость.

— Но тебя там не было…

Это обида, а точнее ужас унижения. Тара переживала непереносимый ужас унижения. Мне нужно вскрикнуть раненым гусем: «Ты всё не так поняла!» Вот еще. Я прыгнул, пытаясь её поймать.

Но куда там. Кошки же «быстрее и гибче». Я нёсся скачками по коридору за уворачивающейся женой. Ну что за бред жизни? Девочка ответила сердцем на мой призыв и вдруг обнаружила, что Ра — гандон. Ну гандон, так гандон. Я остановился. Тара шмыгнула в каюту Бабетты.

Как такое чинят? Не имею ни малейшего понятия. Но почему она не почуяла, что нет никаких измен и всё в порядке? Обида отключила нюх?

Говорят, обида обезболивает. Обидь кого-нибудь неожиданно и сможешь тут же ему позвонок на место вставить или вправить вывих конечности. Если обидеть и сразу вправить, он и не почувствует. Самое то, размышлять о нетрадиционной медицине, очередной раз потеряв жену.

Я теряю контроль во всём. Всё расползается у меня в руках. Это сука Жругниль. Доволен страшно. А вот я страшно

недоволен. Хвост вонзился в стену. Где твоя стальная воля? Вот она, холодная и прекрасная. И почему-то сильно похожая на смерть.

Чтобы никого не убить, я спрятался в мед центре. Паучки разбегались от меня как-то особенно резво. Но одного я всё-таки прижал. «Техника изъятия сердца через пах в ритуалах изгоев Пипа».

Изъятие, так изъятие. Пламенный привет изгоям Пипа. Я не могу позволить себе такую беспощадную зависимость, как «любовь». Был бы босяком со свирелькой — да ради Бога, однако слишком много котов и енотов зависит от здравости моего рассудка. Аминь.

— Помоч нато?

А это кто?

— Покажись!

— Твой самоупрос, мой топровольный кискин.

Заявило корявенькое нечто из ближайшего угла.

— Пиру люпов, таю прагмак.

— Ты кто такой?

— Пох Потрох! Вклони пашку!

— Сейчас «вклоню».

И я рубанул чудика мечом наискосок. Он честно разделился надвое, а потом опять сросся. И прокомментировал:

— Стихийка, кискин. Невплечо.

Урод был неуязвим. «Пиру люпов, таю прагмак» — торговец, что ли?

— Ты местный?

— Пох похов и потрох потрохов! Везтессущий! Таю прагмак. Перёшь?

— А зачем?

— Твой самоупрос. Я — лучший Пох. Пыстро туткин.

— Что за прагмак?

— Чистый. Апсолютно.

Значит я вызвал его своим острым желанием освободиться от любви. И этот смешной «пыстро туткин» может её забрать в обмен на прагмак. Прагмак, кстати, лишним не будет. И от любви я избавлюсь.

— Давай.

— На.

Сказал Пох и исчез. Стало очень спокойно. Почти как под дверью праведника, только без всякого лишнего сияния. Прагмак действительно был абсолютно чистый. Я взвесил потребности и выбрал сон.

Птицы пели как настоящие, но я точно знал, что это не совсем так. На пробу поймал и сожрал одну самую крикливую. Вкусняшечка. Я вечером не ужинал, и потому очень скоро всё вокруг было в разноцветных перьях. Я быстрый. И яички в гнёздах очень вкусные.

Все терпеливо ждали пока я наемся. Без команды великого Ра, они с места не сдвинутся. Но Тара наблюдала некоторое время, а затем ушла. Без команды. Значит такой её сценарий. Быть букой.

Но это моя бука, и потому я вскочил на Будугава и быстро её догнал. Закинул на седло. Однако она брыкалась и пришлось её привязать к поклаже. Котик Гуг тоже извивался, брыкался и вскрикивал:

— Ра, что ты делаешь?! Ра, не надо!

Пришлось его оглушить и тщательно привязать обоих друг к другу, чтобы не смогли освободиться по дороге.

— Мирон! Идёшь в замок и забираешь там всех котов. Ведёшь их на дачу к Редеде.

Мирон унёсся на кяхте по кромке леса.

— Кабан, мы идём на дачу.

— Зачем? Именины…

— Тебя тоже привязать к седлу?

Кабан опустил глаза и гвардия пошла за мной ускоряясь совсем не туда, куда хотела. Да плевать на их хотелки. Дача — это река. Река — это рыба. Птички меня не сильно утешили.