Синяя кошка

Иванушкин Александр

Однако я опять нёсся по редкому лесу ускоряя и благословляя Будугава попеременно. Встречный ветер бил в морду. Я раскинул руки и заорал: «Я люблю!»

Тара обняла меня сзади, прижалась, и, кажется, заревела громче и жалобней.

Редкий лес сменился длинными опушками и лугами. Мы приближались к замку. А вон те барышни на белых единорогах — эльфийский патруль?

Я втопил по десятке ускорений в каждого нашего кяхта. И заревел на пару с Будугавом: «Любите ли вы так как я?!!»

Девочек разметало ветром. Не знаю, что они пытались сделать. Скрыться, заступить нам дорогу, поговорить или сразиться. Ничего

из этого они не успели. Мы пронеслись мгновенным вихрем и оставили их позади.

Во мне росли крылья. Каким-то образом, прижимающаяся ко мне маленькая Тара, кошка первого уровня, скрытник, который толком не умеет ничего, кроме как жалеть беззащитных, дарила мне эти крылья. Крылья распростёртые в вечность.

Замок показался на горизонте и я перестал подгонять Будугава. Мы же не хотим проломить лбами его стены. Луга перед замком были заполнены белыми и белыми с золотом палатками. Красивыми палатками. Это высокое изящество пахло беззащитностью.

Нас заметили на стенах, блюмкнул вначале один колокол, потом два, а потом все они слились в ликующую какофонию. Фиолетовые и салатовые светляки сорвались со стен и устроили над нами блёклый днём, но все равно впечатляющий хоровод.

Мы шагом подошли к воротам. От лагеря Эльфийского союза к нам уже направлялась пышная делегация, но нет. Мы вошли в замок и ворота за нами закрылись. Коты вперемешку с казаками орали: «Ура!»

Дома хорошо.

Народ

Народ беззастенчиво ликовал. Скорее всего потому, что народ любит и умеет ликовать. Разумеется коты давно и подробно все про аквариум и небо над изумрудным рыбным озером рассказали «еще не котам».

Приятно было увидеть возле кузницы Лютика. Я и забыл, что «уходящие там» никуда не уходят «здесь». Надо обязательно с ним поговорить и узнать всё, что бродяга успел увидеть в пути.

Вон Бабетта с котятами и при ней трое бодрых подростков. Что испытывают дети, когда их мать превращается в кошку буквально? Судя по радостным рожам, ничего особенного.

Даже Виссарионыч с Ари на кяхте не вызывали у людей омерзения. Их рассматривали с большим любопытством. Да. Тыкали пальцами и восклицали всякий изумлённый бред.

Мирон присоединился к гвардии, и Кабан ему что-то утешающее рассказывал. На пороге тронного зала торжественно торчали Ксюнчик, Аппарель и рыжая Регина Ашотовна. Я спешился и снял с седла Тарочку. Кяхнюх увел рассёдлывать и ублажать Будугава.

Бонивур явился из пустоты за моим плечом, но докладывать не спешил. Он теперь ординарец рыжего кота. Такое требует времени на осмысление. Дёмыч тоже молча стоял неподалёку и улыбался во всю свою мохнатую морду. А вот Ксю выступила с торжественной речью:

— Слава великому Ра!

И все вокруг заорали: «Ура!» А гвардия завыла точно так, как выла в атаке. Тарочка, с давно высохшими слезами, не знала прятаться за меня или отойти от меня подальше. Ей было неуютно, и я её обнял.

Когда входили в распахнутые бронзовые двери, Регина и Аппа шарахнулись от стрекочущих ножками сколопендр. Только Ксю с каменным лицом дворецкого пережила этот момент не шелохнувшись.

Судя по тому, что я чуял, мой Ксюнчик сейчас была лидером оставшихся людей и прекрасно уживалась как с котом Дёмычем, так и с изменившейся обстановкой вообще.

В зал за

нами, кроме насекомых, прошли Дёмыч, Кабан, Гуг, эльф алхимик и, разумеется, Бонивур. Не было ни Милли, ни Госта, ни Бума.

— Бонивур, где мои герои?

— Бум квасит не переставая. А Милли с Гостом вчера ушли жопы эльфам облизывать и не вернулись. Их надо убить.

Поздно их убивать. Все сильные стороны обороны замка перебежчики уже подробно обрисовали эльфам. Но это не имело ни какого значения. Всего лишь потому, что у нас на один мир больше. Всё решает количество подконтрольных миров, а не количество палаток под стенами.

Однако предательство — есть предательство. Я поднял правую руку. Сестрёнка, будь милой, превращай в енота каждого эльфа, что переспит с Милли. Вот прямо в процессе. И каждую эльфийку, что переспит с Гостом тоже.

Синяя кошка не ответила, но я знал, что она меня услышала и поняла. Теперь Милли и Гост — двойные агенты. Можно сказать — апостолы нового мирового порядка.

Мы с Тарой сели в дальнем торце спиной к трону. Для Виса и Ари установили стулья спинками к столу. Алхимик быстро привык к новому телу мага. Они уже затеяли тихую беседу. А вот Дёмыч и Кабан так и стояли у двери. Дёмыч ждал распоряжений по именинам. А Кабан ждал распоряжений по эльфам у ворот.

— Дёмыч, именины прямо после неуставного приёма пищи. Готовь там малышей своих.

— Ра, эльфы отогнали крестьян от стен. Особо не грабили, но вот.

— Давай пока всех новорожденных. Кабан, после именин навестим эльфов, будьте готовы. Ты, Мирон, Семён и Гуг. Гугу подберите хорошего кяхта. Его грифон в дороге отстал.

Дёмыч и Кабан кивнули и ушли. Котик Гуг не слишком стремился к своим. Молча разглядывал людей, что прислуживали котам и насекомым. Да. Ксю и Аппа торжественно расставили тарелки с кусочками отварной рыбы разных сортов, сметаной и тонко нарезанной ветчиной. Ветчину могла бы и не резать.

— Ксю, Аппа, познакомьтесь с моей женой. Тара — этих людей ты возьмёшь под начало, когда они станут кошками.

Моя жена мило поклонилась, а кухонные девы сообщили, что им «очень приятно». Похоже Аппа еле удержалась от желания погладить Тару между ушками. Ксю же ни жестом не выдала себя, но я четко чуял её желание потискать такую милую кошечку. Хорошо, что мы не насекомые.

— Как вы здесь последнее время?

Ответила Ксю:

— Неплохо. Людей всё меньше, а тех, ради кого бы я готовила, теперь и вовсе нет. Рыбу от Редеди вчера привезли. Они тоже хотят стать котами и спрашивают как скоро это может случиться. А еще здесь в караулке заперты пятнадцать очень шумных женщин. Они говорят, что вы их кому-то подарили и очень много едят.

— Для изучения физиологии котов мне нужен хотя бы один труп. Желательно взрослый.

Это Регина Ашотовна. Похоже повредилась окончательно.

— У котов нет физиологии, доктор. Я чую ваше безумие, как порывы ядовитого ветра. И потому прошу покинуть это прекрасное тихое место.

— Вы иллюзия, тени на стенах. Я иду сквозь вас высоко поднимая ноги!

Ксю очень красиво и плавно поймала и заломила руку Регины Ашотовны за спину. Та взвизгнула. Приём болевой. Очевидно и кисть доктора согнута правильным образом для дальнейшей транспортировки. Так же плавно Ксю подняла рыжую и увела по лестнице вверх, в покои героя Бума.