Синяя папка. Сережка. Давным давно была война...

Колесов Василий

Серый возвратился на позицию, что занимали разведчики.

– Где бегал? Илья где? – строго поинтересовался старшина. – Есть для вас задание!

– Товарищ старшина! Артиллеристам помогали… Илью ранило, отправили в санбат.

– Черт! Ты же из первого батальона прибыл, значит их окопы хорошо знаешь?

– Да, как пять пальцев!

– Тогда отлично… Коновалов! Сюда!

Пригибаясь к старшине и Сережке прибежал старший матрос Коновалов.

– Слушай меня, Коновалов, берешь с собой бойца, отправляешься к первому батальону и передаешь приказ на отход. Приказ от комбрига, передал капитан

Шарабарин. Он, - старшина показал на Сережку. – Дорогу и местность знает. Выполняйте!

То, что первому батальону приходится очень туго, Сережка понял, когда увидел немецкий танк почти рядом с окопами…

Передать приказ не получилось. Сперва по Коновалову и Сережке застрочил пулемет. Они двигались перебежками, меняя направление, в 10-12 метрах друг от друга, а вот потом по ним ударил миномет. Недалеко от большой воронки их накрыло…

12 часов шел бой. Бригада уничтожила более 800 фашистов и 18 танков, а в бригаде осталось1182 человека, включая раненых.

30 августа, ближе к ночи, самый старший по званию офицер - командир артдивизиона капитан Фокин вывел из полуокружения остатки бригады в расположение частей 64-й армии. Он уже думал, что приказ 227 – это для него.

В 11 часов вечера 30 августа капитана Фокина вызвали на командный пункт армии. Выслушав рапорт генерал Шумилов нервно побарабанил пальцами по столу и сердито спросил:

– Я спрашиваю, где 154-я бригада?

– Бригада моряков, занимая рубеж обороны, героически сражалась до тех пор, пока ее не смяли танки противника… - начал было капитан.

– Капитан! Я спрашиваю, где бригада, а не как она сражалась! Почему бригада не отошла на новый рубеж? Капитан Фокин не мог понять, что ими было сделано не так:

– Товарищ Генерал! На отход на новый рубеж не было приказа, а самовольно отойти с позиции 154-я бригада не могла, пока была возможность сражаться, пока были боеприпасы...

– Капитан! В бригаду посылали трех офицеров связи с моим приказом об отходе! И приказ не дошел по назначению? Где комбриг - полковник Смирнов? Почему на докладе Вы?

– Товарищ генерал! Полковник Смирнов ранен…

– Понятно… - генерал снова побарабанил пальцами по столу, обдумывая решение. – Светлицкий! Пиши приказ! «Полковника Смирнова за невыполнение приказа об отводе 154 бригады на новый рубеж обороны… разжаловать в старшие лейтенанты! Исполняющим обязанности командира бригады назначить капитана Фокина.» Капитан, поручаю Вам в течение трех дней 154-я бригаду укомплектовать заново! Кого рекомендуете на Вашу прежнюю должность?

– Считаю, что старший лейтенант Колбасов способен командовать артиллерийским дивизионом.

– Так тому и быть! Занимайтесь комплектованием бригады!

– Слушаюсь, товарищ генерал! – капитан Фокин вышел из домика, где расположился штаб. Сегодня капитан стал комбригом…

В одной из землянок у стола, подсвеченном чадящим блиндажным фонариком сидели капитан Шарабарин и лейтенант Ивашов. Вид у обоих был не самый лучший: в грязных, рваных, со следами крови, кое-где гимнастерках, лейтенант с перевязанной головой.

– Саша, -начал Шарабарин. – сколько осталось ребят в разведроте?

– Вот список, раненые… - Ивашов немного помолчал. –Убитые… Коновалов с мальчишкой пропали без

вести.

– Каким мальчишкой? Где?

– С Сережкой Партизановым, тем, что помельче. Пошли первому батальону передавать приказ на отход…

– Понял… Первый батальон… - Капитан покачал головой. – Их отрезали и окружили. Оттуда никто не возвратился. И стрельба прекратилась еще до нашего отхода.

– Что писать родным? Погибли или пропали без вести?

– Подождем чуток, недельку… Может объявятся, ведь ребята обстрелянные, опытные, малой, так вообще – партизан – по фрицевским тылам ходили. А если нет, то – погибли. Не поверю я, что они сдадутся.

– Принял, товарищ капитан. Подождем…

В воронке

Коновалов оказался ближе к взрыву, он принял на себя основную массу осколков. Сережке очнулся от того, что было очень больно дышать… Схватился за левый бок, правая рука нащупала достаточно крупный осколок застрял между нижними ребрами левого бока. Серый сполз в воронку от снаряда. Расстегнул ремень, поднял гимнастерку исподняя рубаха слева была вся в крови. Приподнял ее, посмотрел: «Терпимо, осколок можно вытащить, главное, остановить кровь». Судя по ране в которой торчал осколок, попадание уже на излете, отделался легко: рассечение и, скорее всего, сломанными ребрами.

Приготовил бинт.

Серый взял осколок через исподнюю рубаху пальцами, резко дернул, как большую занозу, ойкнул и сильно прижал левую руку локтем к ране. Оторвал низ исподней, сложил несколько убрал локоть, приложил валик к ране, постарался, как можно туже прижать его бинтом. Стало немного легче.

«Надо посмотреть, что со старшим матросом…» - подумал Серый. Выбрался из воронки, ползком добрался до Коновалова, потащил его за собой в воронку. Получилось…

Коновалов, судя по ранам, погиб почти мгновенно. Без раздумья Сережка поменял свой карабин на ППШ Коновалова, забрал из его нагрудного кармана документы. Закрыл глаза…

Серый очнулся, когда задрожала земля – в сторону воронки двигались танки. Уже вечерело – Сережка был в «отключке» несколько часов. Танки прошли дальше – на северо – восток. Иногда раздавались одиночные выстрелы: фашисты делали контрольные выстрелы.

Рядом послышалась немецкая речь, Сережка сжал автомат, он уже приготовился продать свою жизнь подороже…

– Курт, во скажи мне, как так получается? Почему эти полосатые не сдавались, они же были окружены? Когда началось наступление, тысячи этих скотов сдавались в плен и, почти без охраны, сами шли на запад. А сейчас – у нас серьезные потери, мы двое суток не могли сдвинуться с места… Да и сейчас, продвинулись на пару километров.

– Ади, ты же сам сказал, что эти – полосатые. Эти другие…

Прошли мимо – в воронку не заглянули, не заметили.

Из всего сказанного Сережка понял только «Цвай километр». Уже темнело, немцы не станут двигаться ночью, значит, нужно за ночь проползти 2 километра до своих. Хотелось есть, а еще больше пить, только вода кончилась еще до их с Коноваловым выхода к первому батальону…

«Эх, мама, наверное, сейчас трепется с мамой Никитоса, а папка смотрит какой-нибудь футбол… Да уж…вот где теперь ребята? Живы ли… А Илюха в больничке лежит, в ус не дует…» - улыбался, думая так Сережка.