Сионизм в век диктаторов

Бреннер Ленни

Нет лучшего доказательства классической роли сионизма как предпосылки антисемитизма, чем собственное заявление Гитлера. Чего же еще нужно, должен был спросить читатель, любому разумному человеку? Однако до 1914 г. у Гитлера не было необходимости и дальше заниматься сионизмом, так как перспективы возрождения еврейского государства казались очень отдаленными. О сионизме его снова заставили думать «декларация Бальфура», поражение Германии и Веймарская республика. Естественно, все три события он рассматривал как единое целое. Коварные евреи обнаружили свое истинное лицо приемом, который они оказали «декларации Бальфура», приветствуя ее, и не кто другой, как социал-демократы, эти слуги евреев, низвергли кайзера; если бы не они, Германия выиграла бы войну. В 1919 г. Гитлер вступил в крошечную группу национал-социалистов и стал демагогом, вдохновлявшим завсегдатаев пивных, но главным идеологом по тонкостям еврейского вопроса был балтийский немец — беженец Альфред Розенберг, который развил свои теории, находясь еще в родной Эстонии. К 1919 г. Розенберг

уже разъяснил сионизм в книге «След еврея в меняющемся мире». Он утверждал, что это была очередная еврейская возня, сионисты только хотели создать пристанище для международного еврейского заговора. Евреи в силу своей расовой природы были органически неспособны построить собственное государство, но Розенберг считал, что сионистская идеология великолепно служила оправданием лишения евреев Германии их прав и что, вероятно, была возможность использовать в будущем движение для содействия процессу еврейской эмиграции. Гитлер вскоре начал затрагивать эти темы в своих беседах, и 6 июля 1920 г. он провозгласил, что Палестина была надлежащим местом для евреев и что только там могли они надеяться получить свои права. Статьи, поддерживающие эмиграцию в Палестину, стали появляться после 1920 г. в партийном органе «Фолькишер беобахтер», и партийные пропагандисты периодически возвращались к данному вопросу, как это сделал Юлиус Штрейхер в речи, произнесенной 20 апреля 1926 г. в баварском ландтаге³. Но для Гитлера обоснованность сионизма заключалась только в подтверждении того, что евреи не могут быть немцами. В «Майн кампф» он писал:

«Ибо в то время, как сионисты пытаются заставить остальную часть мира поверить, что национальное сознание еврея находит свое удовлетворение в создании палестинского государства, евреи снова хитро обманывают тупых неевреев. Им даже в голову не приходит идея построения еврейского государства для цели проживания там; они лишь стремятся к созданию центральной организации для их международного мирового мошенничества, к тому, чтобы их наделили суверенными правами и застраховали от вмешательства других государств: им нужно убежище для осужденных негодяев и университет для многообещающих плутов» ⁴.

Он утверждал, что у евреев не было достаточно выраженного расового характера, чтобы построить свое собственное государство. Они были по сути пиявками, у них не было врожденного идеализма и они ненавидели труд. Гитлер пояснял:

«Пространственное размещение в определенных границах государственного образования всегда предполагает идеалистическую позицию со стороны государства — расы и особенно правильную интерпретацию концепции груда. В той точной мере, в какой отсутствует эта позиция, любая попытка создать, даже сохранить пространственно определенное государство терпит неудачу»⁵.

Несмотря на любые заблаговременные размышления об эффективности сионизма в деле содействия, в конечном счете эмиграции, нацисты не дали себе труда установить какие-либо отношения с местными сионистами. Напротив, когда в Вене в 1925 г. проводился сионистский конгресс, нацисты были в числе тех, кто взбунтовался против их присутствия⁶.

Нацистское покровительство сионизму

Всегда ли Гитлер планировал уничтожение евреев? Некоторые мысли, относящиеся к раннему периоду его карьеры, он изложил в «Майн кампф»:

«Если бы в 1914 г. германский рабочий класс, по глубоким убеждениям, все еще состоял из марксистов, война закончилась бы через три недели. Германия потерпела бы крах даже раньше того, чем первый солдат перешел границу. Однако тот факт, что германский народ продолжал сражаться, доказывал, что марксистские иллюзии еще были не в состоянии проложить себе путь в толщу народа. Но в той мере, в которой в ходе войны германский рабочий и германский солдат снова попадали в руки марксистских руководителей, они становились потерянными для отечества. Если бы в начале войны и во время ее 12 или 15 тысяч этих древнееврейских развратителей народа находились под воздействием ядовитого газа, как случилось с сотнями тысяч наших самых лучших германских рабочих на поле боя, жертвы миллионов на фронте не были бы напрасными»¹.

Однако эти мысли никогда не были основой доходчивой агитации нацистов до захвата власти в 1933 г. Нацисты прежде всего сосредоточились на поношении евреев, не разъясняя, что они сделают с ними после победы. Однако в течение десятилетий фраза «Евреи — в Палестину!» была лозунгом европейского антисемитизма, и нацистские пропагандисты пользовались им в своей собственной агитации. В июне девизом одного из крупнейших антиеврейских сборищ, состоявшегося в силезском городе Бреслау, явились начертанные на огромном полотнище адресованные евреям слова: «Готовьтесь к отъезду в Палестину!»⁸ Во время антиеврейского бойкота, проводившегося 1 апреля 1933 г., пикетчики, стоявшие у входов в универсальные магазины, раздавали похожим на евреев прохожим фиктивный билет с надписью: «Только в один конец — в Палестину»⁹. В официальном нацистском манифесте, провозглашавшем антиеврейский бойкот, заявлялось, что антинацистские настроения за границей

были вызваны тем, что международное еврейство «пыталось действовать согласно программе, обнародованной в 1897 г. сионистским лидером Герцлем» и призывавшей настраивать иностранные государства против любой страны, выступавшей против евреев ¹⁰. Однако ничто здесь не носило очень серьезного характера; это было еще одно выражение оголтелого антисемитизма. До захвата власти Гитлер ни разу не высказался определенно о том, что он намерен сделать с евреями. За исключением его рассуждений в «Майи кампф», не имеется никаких доказательств, что он говорил даже своим самым близким подчиненным о том, что в конечном счете он планировал. В конце концов, как он всегда жаловался в частных разговорах, средний эсэсовец в основе своей был неженкой и отличался болтливостью. Если вы заговорили бы об уничтожении всех евреев, он наверняка сделал бы исключение для своего собственного «хорошего еврея». Но что же тогда будет? Кроме того, у капиталистов были деловые связи с евреями за границей, и еще существовали церкви с их угрызениями совести относительно убийства. Гитлер решил эту проблему, просто игнорировав ее, предоставив каждой партийной организации и государственному учреждению ощупью найти подходящую политику. Неизбежны были конфликтующие школы. Открытый террор всегда имел своих ревнителей, но последних более чем перекрывали другие, считавшие, что евреи имеют глубокие корни в экономике страны, а также располагают обширными связями за границей. Немедленное введение гетто имело своих сторонников, но и эта мера наталкивалась на те же самые возражения. Очевидным решением была эмиграция, но куда? Массовая эмиграция евреев не только лишила бы Берлин популярности в других столицах, но что произошло бы после прибытия больших количеств евреев в любой из крупных городов мира? Они стали бы подстрекать других — и не только евреев — против рейха, и последствия этих действий для торговли Германии могли бы быть разрушительными. Именно в этом контексте сионисты, Сэм Кохэн из «Ханотея» и ССГ в Германии впервые появились со своими предложениями.

У «Хаавары» было несколько явных преимуществ для нацистов. Если евреи выехали бы в Палестину, они имели бы возможность жаловаться другим евреям. По сути, они будут даже оказывать сдерживающее влияние там, поскольку опасения худших последствий для их родственников в Германии,

если что-либо было бы сделано, чтобы вынудить нацистов аннулировать соглашение о трансферте, отбили бы у них охоту вести агитацию в широком масштабе. Но наибольшую пользу соглашение о «Хааваре» могло принести делу пропаганды. У нацистов теперь было кое-что, что они могли показать их зарубежным хулителям, утверждавшим, что они не способны проводить в отношении евреев никакой другой политики, кроме политики физической жестокости. В речи, произнесенной 24 октября 1933 г., Гитлер вещал, что именно он, а не его критики, был действительным благодетелем евреев:

«В Англии люди утверждают, что они с распростертыми объятиями встретят всех угнетенных, особенно евреев, выехавших из Германии. Но было бы еще более благородным, если бы Англия не поставила бы свой великодушный жест В зависимость от обладания 1000 фунтов. Англия должна сказать: «Любой может въехать к нам», — как мы, к несчастью, говорили в течение 30 лет. Если мы также объявили бы, что в Германию въехать можно только при условии, что везешь с собой 1000 фунтов или больше, тогда у нас не было бы вообще никакого еврейского вопроса. Так что мы, дикий народ, еще раз показали, что мы более гуманны — может быть, уступаем другим по части внешних красивых излияний, но по крайней мере гуманны в наших действиях! И теперь мы по-прежнему столь же великодушны и даем еврейскому народу гораздо более высокий дивиденд в качестве его доли в возможности жить, чем мы обладаем сами»¹¹.

Нацистская Германия считала волю фюрера имеющей силу закона, и, раз Гитлер высказался, стала проводиться, по всеобщему признанию, просионистская политика. Также в октябре Ганс Франк, тогдашний баварский министр юстиции, позже генерал-губернатор Польши, сообщил Нюрнбергскому партайтагу, что наилучшим решением еврейского вопроса — как для евреев, так и для неевреев — является палестинский национальный очаг¹². Еще в октябре судоходная компания Гамбург — Америка (ГАПАГ) открыла прямой рейс в Хайфу, обеспечивая «кошерекую пищу на ее судах, приготовляемую под надзором гамбургских раввинов»". Евреи могут по-прежнему выехать в любую страну, которая примет их, по теперь Палестина стала с пропагандистской точки зрения предпочтительным решением еврейского вопроса. Однако сионисты оставались все-таки евреями, как очень тщательно объяснил Густав Гентер из Немецкой общеобразовательной школы:

«Так же, как мы теперь имеем дружеские отношения с Советской Россией — хотя Россия, как коммунистическая страна, представляет угрозу нашему национал-социалистскому государству, — мы всегда встанем на такую же позицию в отношении евреев, если они создадут себе условия для развития как независимая нация, хотя мы знаем, что они всегда будут оставаться нашими врагами»¹⁴.

Если этого было недостаточно, детская игра «Евреи — вон!»

не оставляла никаких иллюзий, как нацисты относились к сионизму. Фигуры представляли собой пешки, одетые в остроконечные средневековые еврейские шляпы; игроки передвигали их, бросая кости; выигравшим считался тот ребенок,