Сионизм в век диктаторов
Шрифт:
распространяя древнееврейский язык, развивая еврейское искусство и музыку и т. д. Эти меры в условиях, когда существовали сионистские центры профессиональной переподготовки, наконец побудили бы упрямцев из числа евреев покинуть их родину. Однако всего этого было недостаточно, ибо всякий раз, когда давление на них начинало ослабевать, упрямые евреи начинали снова окапываться. Поэтому политика нацистов заключалась в том, чтобы усилить поддержку сионистам так, чтобы евреи твердо убедились, что для предотвращения ухудшения их положения надо включаться в движение. Все евреи, в том числе сионисты, по-прежнему подвергались бы преследованиям как евреи, но внутри этих рамок всегда было возможно ослабить нажим на них. Соответственно 28 января 1935 г.
Нацисты создали для себя осложнения, проводя свою просионистскую линию. ВСО нуждалась в немецко-еврейском капитале куда больше, чем желали немецкие евреи. Она также вынуждена была действовать в соответствии с иммиграционными квотами, установленными англичанами. Больше всего ее последователей было в Польше, и если бы выдавалось слишком много сертификатов немцам, то их не хватало бы для Польши, которая была ее опорной базой в других странах. Поэтому в течение 30-х гг. сионисты выдавали 22 процента сертификатов немцам. Далее, ВОО не была заинтересована в огромном большинстве евреев из Германии, поскольку они не были сионистами, не владели древнееврейск им языком, были слишком стары и, конечно, не владели «нужными» профессиями. Поэтому эмиграцию евреев надо было направлять также и в другие страны, в противном случае Германия не избавилась бы от евреев, чего желали и она, и сионисты. Папистская дискриминация антисионистов создала проблемы для таких международных организаций, как Американский еврейский объединенный распределительный комитет, который пытался предоставить убежище для евреев в других странах. Иехуда Бауер, один из наиболее известных ученых Израиля по проблеме геноцида, писал о дискуссии между двумя ведущими руководителями этого комитета при обсуждении возникших трудностей:
«(Джозеф) Хаймен полагал, что немецкие евреи должны сделать заявление, что Палестина не является единственной страной въезда еврейских иммигрантов, какой, откровенно говоря, она и не была. (Бернард) Кан согласился, но пояснил, что нацисты поддерживали сионизм, так как он обещал наибольшую эмиграцию евреев из Германии; следовательно, неменко-еврейское руководство не могло сделать никаких публичных заявлений о других странах въезда. Еще менее они могли упомянуть о решении поддерживать еврейские институты в Германии. Нацисты запретили один митинг в Германии просто потому, что оратор Сказал, что „мы должны заботиться об уезжающих людях и о тех евреях, которые вынуждены остаться в Германии”» 25.
На практике озабоченность нацистов тем, куда должны выехать евреи, стала беспочвенной после аншлюсса Австрии, где проживало столько евреев, что дальнейшие поиски места их будущего назначения нанесли бы вред всей программе выселения. В октябре 1938 г. нацисты узнали, что поляки собираются аннулировать гражданство тысяч своих еврейских граждан, проживающих в Германии. Поэтому они решили немедленно депортировать евреев в Польшу, чтобы не переполнять Германию тысячами евреев, не имеющих гражданства. Это был тот погром, который привел к массовым насилиям «хрустальной ночи» в ноябре 1938 г.
Много лет спустя история этого погрома была рассказана 25 апреля 19&1 г. на суде над Адольфом Эйхманом. Свидетель Зиндель Гриншпан, тогда уже старый человек, был отцом Герцеля Гриншпана, который, придя в отчаяние от депортации отца назад, в Польшу, убил германского дипломата в Париже и дал нацистам предлог для устройства ужасной «хрустальной ночи». Старший Гриншпан рассказывал иерусалимским судьям о его депортации из Ганновера в ночь на 27 октября 1938 г.:
«Нас
Значение свидетельских показаний Гриншнана совершенно потерялось в сумбуре подробностей в ходе суда над Эйхманом. Но те евреи не были отправлены в Палестину, как кричала нацистская чернь; обвинитель в помещении суда в Иерусалиме так и не задал пожилому Гриншпану вопрос, который мы хотели бы задать: «О чем вы думали, о чем думали другие евреи, когда они услышали этот странный крик дикой толпы?» Зиндель Гриншпан давно умер, как умерло большинство, если еще не умерли все другие, пережившие там эту адскую ночь; на наш вопрос нет ответа. Но то, что действительно важно, — это содержание выкриков, а не то, что думали об этом посаженные в полицейскую автомашину.
Однако мы можем с достаточным основанием сказать, что, если бы ССГ оказал сопротивление подъему нацизма, если бы ВСО мобилизовала еврейство против «нового порядка», если бы Палестина была бастионом еврейского сопротивления нацизму, нацисты не посмели бы говорить евреям и толпе, что «Палестина — место для еврея». Возможно, тогда, в ту пятницу, ночью, в Ганновере толпа выкрикивала бы: «Евреи— в Польшу!», или даже прямо: «Убивайте евреев». Безрадостен тот факт, что толпа выкрикивала то, что кричали ей приспешники Гитлера: «Евреи — в Палестину!»
«Нацистов просили о „более сионистском поведении”»
То, что нацисты предпочитали сионистов всем другим евреям, бесспорно. Хотя Иоахим Принц, может быть, содрогнулся, когда в 1937 г. писал свою статью, но он, честный человек, должен был печально признать:
«Сионистам было очень трудно работать. С моральной точки зрения тревожило то, что, как казалось, их рассматривают в качестве привилегированных детей нацистского правительства, особенно когда оно распустило антисионистские молодежные группы и, казалось, в других отношениях предпочитало сионистов.
Нацисты просили о „более сионистском поведении”»27.
В 30-х гг. сионистское движение постоянно подвергалось суровым ограничениям. В период между 1933 г. и ноябрем 1938 г. «Рундшау» запрещалась по крайней мере три раза, когда после «хрустальной ночи» режим окончательно закрыл помещения ССГ. После 1935 г. эмиссарам лейбористских сионистов был запрещен въезд в Германию, но и тогда руководителям палестинских сионистов было разрешено приезжать в особых случаях; например, Артуру Руппину было дано разрешение приехать в Германию 20 марта 1938 г., чтобы выступить на массовом митинге, проводившемся в Берлине, о последствиях восстания арабов в Палестине в 1936 г.
Конечно, у сионистов было гораздо меньше неприятностей, чем у их буржуазных ассимиляционистских соперников Центрального союза, и это было ничто в сравнении с тем, что пришлось пережить коммунистам в Дахау, в то время когда «Рундшау» свободно продавалась на улицах Берлина.
Однако тот факт, что сионисты стали «привилегированными детыми» Адольфа Гитлера, едва ли давал основания считать его сторонником еврейских националистов. Даже фон Мильденштайн, несмотря на все его грампластинки на древнееврейском языке, принял линию партии, когда она перешла к прямым убийствам. На протяжении этого периода нацисты играли с сионистами так же, как кошка играет с мышью. Если Гитлер и поощрял эмиграцию евреев в Палестину, это вовсе не означало, что он позволял им уезжать, куда захочется. Случись евреям уехать в далекую Америку, они стали бы недосягаемы для него и навсегда остались бы врагами Германской империи в Европе. Ну, а если вместо Америки они уезжали в Палестину? «Там, — как один агент гестапо сказал одному еврейскому деятелю, — мы схватим вас»28.