Сиреневый ветер Парижа
Шрифт:
Стрелявший налег плечом на дверь, тумбочка скрипнула, кувыркнулась и протянула ножки. Едва разносчик полотенец очутился в поле моего зрения, я рухнула на пол и заползла за кровать. Он стрелял практически без остановки, этот гад. Последняя пуля пролетела над моим лицом. Я находилась между кроватью и стеной, дальше отступать было некуда. Прежде чем он выстрелил снова, я приняла дерзкое решение, которое могло стоить мне жизни, а могло и спасти, если бы мой ангел-хранитель замолвил за меня словечко наверху. Я испустила дикий вопль, переходящий в сдавленный хрип, и скрючилась в самой
Я хрипела и стонала, судорожно икая и шепча: «Помо… гите». Нервы мои были натянуты, как струны, я чувствовала, что могу не выдержать. И тут я увидела его.
Увидела — и узнала.
Утро. Аэропорт. Парочка у стойки… Их было всего двое, но они были готовы на все друг ради друга. И она была рыжая, но я сразу же заметила, что парик надет немного криво. О, женщины всегда замечают такие вещи!
Пока я смотрела на рыжий парик, блондин оглянулся на меня, и в лице его мелькнуло нечто вроде интереса. Он наклонился к спутнице и двумя полусогнутыми пальцами постучал по ее плечу.
Денис окликнул меня, и мы отправились искать такси. Через секунду я уже забыла о них, но они, видимо, не забыли. Да, не забыли…
Все эти мысли вихрем промелькнули в моей голове, но я тотчас же отогнала их. «Вихрь» — слово неточное, потому что в такие моменты время словно спрессовывается, и за одну секунду ты успеваешь продумать сотню мыслей и прочувствовать тысячу ощущений. С замиранием сердца я ждала, когда мой убийца наконец откроется. Он обошел кровать и остановился со стороны моих ног. В руках у него был черный пистолет с глушителем. Я дернулась. Наверное, это было и впрямь похоже на конвульсии умирающего. И тут разносчик полотенец заговорил.
– Больно? — спросил он спокойно и отстраненно, с легким презрением в голосе. — Скоро твои мучения закончатся.
Я захрипела, ловя губами воздух. Кровь капала у меня изо рта, потому что я сильно прокусила щеку изнутри. Я знала, что этот мерзавец хотел видеть, и предоставила ему возможность наслаждаться триумфом.
– Вы ошибаетесь… Я не она… Умоляю вас…
Он снисходительно улыбнулся. Это был льняной блондин со светлыми бровями, который действительно больше походил на немца, чем на француза. Зубы у моего гостя были до неприличия белые, и на секунду у меня даже мелькнула дурацкая мысль, что ему стоит заняться рекламой зубной пасты.
Собрав последние силы, я простонала:
– Я не Веро… ника Ферреро…
Он улыбнулся — жалостливо, чуть ли не ласково — и мягко ответил:
– Я знаю.
Черное дуло глушителя посмотрело на меня, но я ждала этого. Отбросив полу куртки, я надавила на спуск. Пистолет грохнул так сильно, что мне показалось, он вот-вот выпадет у меня из руки, но я пересилила себя и выстрелила снова, и еще один раз, и еще один. Отработанные гильзы с сухим звоном падали на пол, и это была самая сладкая музыка, которую только можно себе вообразить.
Рев телевизора хлынул в мои уши. Французы забили второй гол.
Мой незваный
Глава четырнадцатая
Гейгер был мертв и не скрывал этого.
Три часа спустя.
Натюрморт с трупом
Сначала это дело казалось легким, потом стало сложным. Я заприметил ее в аэропорту: обыкновенная серая мышь, восторженно таращившаяся по сторонам. Наверняка она впервые была в Париже, и я готов был держать пари на что угодно, что до этого она не покидала свою деревню. Главным было то, что лицом, да и фигурой, она как две капли воды походила на Ник. Я обратил на это ее внимание.
– Ник, посмотри…
– Не называй меня так, — прошипела она, поправляя тяжелые темные очки, скрывавшие пол-лица.
Я не обиделся. Видите ли, я слишком любил ее, чтобы на нее обижаться, к тому же последние дни ей приходилось нелегко, и она вся была на нервах. Принц бежал, и она знала, что спецслужбы ее не защитят. Они поместили ее под охраной в какой-то липовый санаторий, но с моей помощью ей удалось скрыться. После того как я устроил ей побег из панамской тюрьмы, это было для меня сущим пустяком.
– Вылитая ты, — сказал я, указывая на Мышь.
Наверное, одна и та же мысль возникла у нас обоих. Мы сразу же передумали покупать билеты в Венесуэлу на мистера и миссис Уоллес, сели в машину и поехали за такси Мыши, которая, как оказалось, прилетела не одна, а со своим приятелем.
– Ничего не выйдет, — сказала Ник, едва я намекнул ей на свой план. — Волосы, отпечатки пальцев, да мало ли что еще.
– Ее никто не знает, — возразил я.
– Мы не можем быть в этом уверены, — огрызнулась моя подруга.
Однако она не могла не согласиться с моими доводами. В конце концов, ей надо исчезнуть во что бы то ни стало, и лучше всего, если ее смерть не будет вызывать сомнений.
– Мы укоротим ей волосы, — предложил я, — оставим при ней кое-что из твоих вещей. О пальцах не беспокойся: я устрою так, что отпечатки нельзя будет снять.
– Автокатастрофа?
– Лучше, если будет очевидно, что это убийство, замаскированное под несчастный случай. Так будет убедительнее.
– Ее приятеля придется убрать.
К Ник возвращался здравый смысл. Она расцветала буквально на глазах.
– Я сам займусь этим.
– Если ее начнут искать, мы погорим. Не забывай об этом.
– А мы сначала зададим ей пару вопросов. — Я улыбнулся и сжал Ник руку. — Используем остатки нашего чудо-средства, которое мы раньше испытывали на пойманных агентах спецслужб, которые не хотели говорить. Заодно посмотрим, что это за птица.
Она вышла из отеля раньше, чем я думал, — чтобы купить открытки или еще какую-то мелочь. Вырубить ее и затолкать в машину было делом одной минуты. Мы привезли ее в нашу берлогу, вкололи одну ампулу и узнали все, что хотели. Самое смешное, что ее имя тоже оказалось Вероника.