Сиргвидония
Шрифт:
– Знаете, уважаемые, принимая во внимание, что я только из аэропорта, прошу вас покорно говорить, какое у вас ко мне дело.
Секретарь заерзал на своем месте и, тщательно подбирая слова, сказал:
– Господин консул не овладел пока русским языком в должной мере, не мог бы он говорить с вами на английском?
– Как господину консулу будет угодно. Please.
Консул расправил плечи, чуть вздернул вверх свой горделивый шнобель и начал весьма бойко и с выражением. Он говорил минут десять. Начав с географического положения Сиргвидонии, он перешел к правящей
– Очень любопытно. Вот только позвольте вас спросить, к чему вы мне все это рассказываете?
– Многоуважаемый господин Кириллос. При всем, что выглядит это будет странно и неучтиво, я все же просил бы вас ответить на некоторые вопросы. Мы не задержим вас надолго, поверьте, это очень важно.
При этих словах консул посмотрел на секретаря, и тот с готовностью выудил из портфеля папочку. Консул встал, взял папку двумя руками и, поклонившись, протянул ее мне. Нечего и говорить, что я тоже встал, тоже поклонился и двумя руками принял папку.
– Мы были бы вам очень признательны, тараторил секретарь, пятясь к прихожей, если бы вы ответили на вопросы по возможности быстрее. Если позволите, я позвоню вам завтра. Можно?
Консул почтительно поклонился и исчез за дверью, за ним рванул и секретарь.
– Ты же сказал, что один. А у тебя тут целый раут дипломатический, – донеслось из кухни.
– Что ты делаешь, изверг? – завопил я и бросился на кухню.
Ах, если бы я не успел! Буквально налету я поймал отбивную, не дав ей плюхнуться на сковороду.
– Ты что, Порфиричь, совсем охренел в своем банке? Кто же так мясо жарит? Сковородку надо разогреть сначала, чтобы горячая была. Теперь немного оливкового маслица. Вот, отлично. Да не суй ты мне мясо, рано. Берем четыре зубчика чесночка, чуть раздавливаем его ножом, чтоб зубья потрескались, и в маслице. Вишь, какой душок пошел? Так, теперь отбивнушки. Ну-кась, ну-кась. Прекрасно. Все замечательно, приправкой их, перчика немного, ага, потушился чесночок. Чудесно. Теперь туда малеха сливочного. Растопилось, и…
И взорвался запахами воздух. И запахли наперебой то отбивные, то салат. Как бы соревнуясь. Я полем пахну, полынью, росой утренней. А я чесночком и травкой грузинской. А во мне лучок сладенький. А на мне жирок ладненький. Вот под эти перепевы нашего будущего ужина и хлопнули мы с Порфиричем по первой. Прямо на кухне, стоя. Достали из морозильника холодненькую, плеснули в рюмашки, чокнулись поспешно и в топку ее, родимую. И закусить. Чем? Вот этими запахами московского позднего вечера, этим ароматом крымской ночи, что веет от салата, этим чесночно-мясным духом предстоящего застолья.
Уже перед сном я вспомнил о папке
«Многоуважаемый господин Кириллос! Я, чрезвычайный и полномочный посол Сиргвидонии в России, обращаюсь к вам с огромной просьбой. По поручению очень высокого лица нашей страны, мне необходимо выяснить у вас следующие вопросы». И далее вопросов двадцать, касательно моих родителей, мест проживания нашей семьи и некоторых подробностей моей биографии.
Я выудил сигарету, прикурил и задумался. Вообще-то я стараюсь не курить в спальне, но «стараюсь» и «не курю» – это две большие разницы. Стало быть, тогда я именно закурил. Мне что-то мешало. Выключил лампу, стало лучше. Из окна в комнату проникал рассеянный лунный свет, дым красиво плавал по комнате. Надо оно мне? Гэбисты эти, императоры? Брат какой-то розовый? Хотя. Брат – это здорово. Вдруг он окажется действительно хорошим парнем? Опять же возможности бизнесовые. Впрочем, как раз для бизнеса это, пожалуй, хреново. Но, в сущности, а чем я, собственно, рискую? Ну познакомлюсь, посмотрим друг на друга. Нефтяной кризис, по словам моего недавнего попутчика, далеко за горами. С этими глубокими мыслями я и заснул.
Папку я оставил дома. Вернее, не оставил, а попросту забыл. Не до папки было в тот день. Рано утром позвонили, сказали, что задержали фуру на таможне и не хотят оформлять. А в фуре йогурты, сыры и прочая колбаса. Да простой шестьсот пятьдесят долларов в сутки. Помчался туда, пока выясняли, пока договаривались. В офис приехал часам к трем. Работы было по горло, часов в пять звонит охранник и говорит, что ко мне посетитель. Попросил проводить ко мне. Через минуту появился вчерашний секретарь.
– Уважаемый. У меня полно дел, давайте сегодня будем лаконичны. Ок?
– Конечно, господин Кириллос. Я, собственно, за ответами пришел.
– Видите ли, мой дорогой Гордий, я не буду вам ничего писать и тем более подписывать.
– Гордии, – поправил меня собеседник. – Могу я узнать причину?
– Конечно. Мне не очень понятно, как это может отразиться на моей жизни. С другой стороны, в ваших вопросах нет для меня ничего предосудительного. Поэтому предложение такое. Если вам действительно необходимо услышать именно от меня ответы на эти вопросы, то доставайте свой диктофон, не стесняясь, и минут за шесть я удовлетворю государственное любопытство Сиргвидонии.
После моих слов посетитель покраснел, что выглядело очень забавно, принимая во внимание цвет его кожи.
– Да не смущайтесь, что вы как девушка. Я же понимаю, иначе было нельзя. Давайте вытаскивайте вашу штуковину, а то у меня индикатор прослушки зашкаливает уже. И я кивнул на небольшой приборчик, похожий на разломанный пейджер, неприметно зарывшийся в мой обычный на столе бардак. Глаза Гордии блеснули профессиональным блеском, и мне показалось, что он с трудом сдержался от уточнений.