Сиргвидония
Шрифт:
– Ну давайте, полезный вы наш. За здоровье. – Мы чокнулись и кивнули друг другу. Прям приятели, не дать не взять.
– А насчет принца, я бы на вашем месте не обольщался. – Продолжал Селягин, закусывая микроскопическим бутербродом с креветкой. – Между братом принца и самим принцем дистанция, как говорится, огромного размера.
– Ничего, переживу. У вас ко мне все?
– Все, все. У меня к тебе вообще ничего. Другое дело у Родины.
– А, ну это понятно. Песня не новая. Давеча в аэроплане вы мне уже пару куплетов напели,
– Эх, молодежь. Ладно, Господин Кириллос, бывайте.
– Ага, и вам того же.
Селягин отошел, а на его месте появился другой персонаж. Этот был холен, изыскано одет, тем не менее лакей в нем угадывался с первого взгляда. Правда, лакей высшего ранга, тут уж не поспоришь.
– Семенов, Андрей, – вымолвил он и протянул мне руку.
– Кириллос, принц, – сказал я, пожимая вялую, пухлую ладонь.
– Везет же вам, – делано завистливо начал разговор собеседник.
– Вам, я смотрю, тоже, – парировал я.
– А у меня к вам дело, – несколько виноватым тоном начал Андрей.
– Если третья фраза при знакомстве деловая, то это либо что-то личное, либо дело на миллион.
– На десять.
– Понятно. И что?
– Мой хозяин, – он так легко и просто произнес это ненавистное на генном уровне для всего советского народа словосочетание, что я заинтересовался, – хотел бы сделать инвестиции в ваш бизнес.
– А почему он решил, что мне это интересно? Бизнес у меня маленький, мне такие инвестиции не нужны. И вообще, нам, принцам, нужно больше о государстве думать.
– Именно в этом и есть наше предложение. – Семенов разволновался, и в его речи стал проскальзывать еле уловимый прибалтийский акцент. – Мы предположили, что у вас теперь не будет достаточно времени для бизнеса, и мы хотели бы войти в ваше дело, сделав инвестиции и увеличив прибыльность проекта. Это будет совсем другой уровень, поверьте.
– Потрясающе. Всего двадцать минут, как принц, а уже пошли дела. Вам что, мою карточку дать?
– Нет, что вы. Просто я хотел бы договориться о встрече.
– Считайте, что договорились. Позвоните на недельке.
Я оказался прав, когда говорил своему брату, что вряд ли мне сослужит добрую службу это официальное представление. Минут через двадцать, когда заботливый распорядитель выводил меня из зала через незаметную дверь, в кармане моего пиджака было уже не менее дюжины визиток.
Комната, в которой я оказался, была слабоосвещенной. Здесь стояли какие-то шкафы, этажерки, плотно заставленные всякими статуэтками, книгами и еще фиг знает чем. На огромном низком, практически в уровень пола диване, среди десятка подушек развалился мой розовый брат. Он помахал мне рукой, приглашая устраиваться рядом, а сам продолжил возиться со стаканами.
– Этот коктейль, который я готовлю, был первым алкоголем в моей жизни. Мне приготовил его мой отец. Попробуй. – Он протянул мне высокий стакан, набитый мелким льдом со светло-коричневым маслянистым напитком.
Угнездившись
– Пахнет мятой, есть еще какой-то запах сладкий и незнакомый.
– Это Гуарона. Трава, растущая в наших ущельях. Эндемик, между прочим, больше нигде не встречается. Пить нужно через трубочку со дна.
Я сделал глоток. Вкус… Сладко, слегка мятно, одурманивающе душисто, наверное, из-за Гуароны, немного кисло – лимонный сок. Явно ром, пожалуй, кроме рома другой жидкости нет. Точно нет.
– Травы, ром, лайм, сахар. Кайпериньо.
– Ты прав, но не совсем. Кстати, откуда ты знаком с кайпериньо?
– Я был в Мексике.
– Понятно. Ну что ж, принцип тот же. Но в нашем случае все дело в траве. Когда готовишь кайпериньо, то толчешь лаймы с сахаром. Здесь иначе. Сначала толчем Гуарону с сахаром, причем сахар не тростниковый, а белый. Это важно. Потом добавляем сок лайма, смешиваем деревянной палочкой и теперь засыпаем колотым льдом до краев. Теперь ждем. Лед должен «угнездиться» в стакане. Видишь?
Марше сопровождал свой рассказ демонстрацией, а я отхлебывал удивительный освежающий напиток и слушал.
– Теперь, когда каждая льдинка нашла свое место и успокоилась, добавляем ямайский ром, не очень старый, но и не белый, это также важно. А теперь самое главное. – Марше бережно взял стакан, поместил его между своими розовыми ладонями, склонил голову в поклоне и прошептал довольно длинную фразу.
– Что это было, молитва?
– Нет, мы не молимся в вашем понимании. Просто еще один ингредиент.
– Звучит сказочно, но попахивает фокусом.
– Попробуй. Попробуй тот и другой и скажи, есть ли разница?
То, что происходило дальше, было действительно похоже на чудо. В одном стакане был тот же напиток, что я пил до этого, в другом же обычное кайпериньо, хотя и высокого качества.
– Если это не шутка, тебе придется научить меня этому.
– Конечно, мы же братья. – Марше засмеялся искренне, улыбка у него была просто фантастическая.
Когда я проделал все необходимые манипуляции. Прежде чем положить гуарону в стакан, я пробовал ее на вкус, мял пальцами и нюхал, пробовал на вкус сок лайма и сахар. Подставы не было. Марше полулежал на подушках и подхихикивал. На мой вопросительный взгляд приблизился ко мне, внимательно посмотрел мне в глаза и спросил:
– Готов? – Я кивнул. – Повторяй за мной. Краюмару крикускоу чипломени каркосу, узрагин енорусок, бризкогровеню чико маделиприкосо гуарону чо, песарковогрусовако эээээрамосо. – Низко склонив голову над стаканом, ощущая холод стекла под ладонями, я повторил всю эту простую в произношении фразу.
– Получилось? – спросил я, когда мы закончили.
– Думаю, что да. Что ты чувствовал? О чем ты говорил?
– Не знаю… Сейчас подумаю… Мне кажется, я извинялся.
– Тебе действительно так кажется?