Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях
Шрифт:
Новый ливанский князь представлял собой разительный контраст со своим предшественником. Среди всех членов Шихабова семейства эмир Бешир эль-Касем отличался мирными наклонностями, патриархальным нравом и добрым сердцем. Он пользовался народной любовью и всеобщим уважением в эпоху своего избрания в правители ливанские [258] . Но в том нет никакого сомнения, что если бы в союзном лагере в Джунии знали поосновательнее внутренние дела Ливана и степень влияния лиц и семейств, то повременили бы низложением старого князя или, по крайней мере, выбор в преемники ему пал бы на его сына эмира Эмина.
258
Эмир Бешир эль-Касем был утвержден правителем Ливана 3 сентября 1840 г. — Прим. ред.
Новый ливанский князь был человек почтенный и добродетельный, даже храбрый, несмотря на преклонные свои лета, но не был одарен ни одним
С другой стороны, все племя друзов давно уже негодовало на возраставшие притязания маронитов со времени обращения в их религию владетельного мухаммеданского семейства и эмиров Абу Лама, занимавших первое место в аристократии племени друзов. Влияние старого эмира Бешира, грозное имя Ибрахима, а всего более отсутствие предводителей, ибо князь ливанский успел заблаговременно отделаться казнью и ссылкой от своих могучих вассалов, содержали их дотоле в страхе и в повиновении. Новый князь не умел их приласкать. В палестинской экспедиции, заметивши первые признаки строптивого духа в друзах, бывших в горском ополчении, он оскорбил шейхов бранными речами и присовокупил угрозу: иншалла, с помощью божьей когда-нибудь отрублю ваши буйные головы!
Между тем шейхи-друзы, скитавшиеся дотоле в изгнании или принужденные служить под знаменами Ибрахима, стали один за другим возвращаться в свои горы. Братья Джумблаты, сыновья знаменитого шейха Бешира, снабженные султанским фирманом о возвращении им отцовских имений и уделов, конфискованных эмиром по убиении их отца, братья Арсланы, спасшиеся бегством по убиении их матери, братья Абу Накиды и Амады — все эти представители феодальных преданий Ливана, жертвы беспощадных и корыстных преследований эмира Бешира в разные эпохи пятидесятилетнего его управления, жертвы постоянной его мысли об уничижении ливанской аристократии, все они возвратились теперь и домогались своих наследственных прав и уделов. С восторгом были они приняты вассалами своего племени, которые во весь период египетского владычества, под бичом рекрутства и налогов, вздыхали о своих предводителях и приписывали отсутствию их бедствия и уничижение своего племени. Христианское народонаселение этих самых округов, составлявших наследственные уделы друзов, было в большинстве, но искони состояло у них в подчиненности. Последний период правления эмира Бешира, его благосклонность к христианам и уничижение аристократии и всего племени друзов, а всего более участие единоверных им христиан в кампании 1840 г. под знаменами султана и христианских государей — все это внушало новую бодрость христианскому народонаселению. Оно с негодованием отвергало феодальные притязания своих прежних властелинов.
Таково было состояние южных отраслей [отрогов] Ливана. В северных округах, где преобладает католический элемент и влияние духовенства, умы были также в брожении. Когда остыл первый восторг освобождения от египтян, когда турецкие отряды ознаменовали свое вступление в Сирию и свой переход из Тараблюса в Бейрут вдоль ливанского берега всякими бесчинствами, когда горцы, участвовавшие в экспедиции противу Ибрахима, вблизи усмотрели турецких пашей, то вместо верноподданнических чувств и признательности к султану, освободившему Сирию от ненавистных египтян, стало обнаруживаться в народе одно лишь чувство неудовольствия.
Земледельческое племя маронитов, чуждое всяких воинственных дарований, стало приписывать своей храбрости поражение Ибрахима, домогалось льгот и возмездий за свои заслуги и суетливо наряжалось в оружие, розданное союзниками или захваченное у беглых египтян. Многочисленные приверженцы сверженного эмира стали повсюду и всеми средствами раздувать народные страсти. Духовенство католическое, напуганное влиянием, приобретенным англичанами на Ливане, и приписывая им замыслы прозелитические, присовокупило свое беспокойство, свой ропот ко всем элементам грозы, которая накоплялась на политическом горизонте Ливана.
О существовании маронитского народа и духовенства Порта в первый раз узнала по поводу экспедиции 1840 г. Это покажется странным тому только, кто не знаком с обычной системой турок относительно подвластных народов. В знак внимания к маронитскому племени султан пожаловал патриарху алмазный знак, наравне с духовными главами других подвластных народов, и предоставил ему право иметь своего поверенного (капы-кеая) у Порты для ходатайства по его делам. Такими ласками правительство не только не привязало к себе маронитского духовенства, но даже внушило ему более смелости к проискам и притязание на сугубое участие в делах по управлению горцев. В синоде маронитском стали рассуждать о том, не грешно ли католическому народу принимать оружие из
259
В донесении от 18 марта 1841 г. В. П. Титову Базили сообщал: «Маронитский патриарх, с которым виделся консул Франции в 12 часах езды от Бейрута, заставил объявить приказ о возвращении английских ружей под угрозой отлучения. Никто, впрочем, не думал возвращать оружие» (АВПР. Ф. «Посольство в Константинополе». Д. 718. Л. 65). Базили объясняет требование патриарха французскими происками, направленными на ослабление английского влияния (оружие раздавали английские офицеры). Надо полагать, что маронитский патриарх руководствовался и другими соображениями: опасностью широкого антифеодального восстания. Напомним, что маронитская церковь была крупным феодальным землевладельцем. Патриарх обратился с посланием к населению, призывая его покориться своим господам: «Да будет каждый идти путем любви и повиновения, согласно требованиям религии… да будет каждый подчиняться султану и тем, кто поставлен над ними» (Танус эш-Шидийак. Китаб ахбар аль-айан фи Джебель Любнан, С. 617). — Прим. ред.
Эти благочестивые опасения были преимущественно внушены католикам происками американских миссионеров, которые уже лет за пятнадцать пред тем водворились в Бейруте [260] и вместо того, чтобы проповедовать христианство неверным, как то подобает миссионерам, сеяли только раздоры в христианских церквах, чтобы ослабить их влияние, и между тем завлекали в свои училища христианское юношество. На Востоке, где народность обозначается преимущественно религией, американцев всегда смешивают с англичанами. Миссионеры воспользовались этим, чтобы стяжать себе новый вес в глазах народа по поводу принятого Англией участия в делах Сирии. По отплытии английского флота одна рота десантного войска оставалась в Бейруте и при ней около тридцати офицеров, которые объезжали Сирию по всем направлениям для подробнейшего изучения края. Многие из них вместо того, чтобы ограничиться съемкой карт и планов, стали вмешиваться во все дела по управлению и тем докучать туркам. Другие из ревности к своей религии и в надежде подорвать политическое влияние Франции, основанное на преданности единоверных ей маронитов, стали вместе с американскими миссионерами объезжать горы и поддерживать прозелитические усилия этих господ.
260
Американские миссионеры прибыли в Палестину в 1819 г., а в 1821 г. утвердились в Бейруте. Деятельностью миссионеров руководил Американский совет иностранных миссий. Эта организация тратила большие средства на подготовку кадров миссионеров, в миссиях было хорошо поставлено преподавание восточных языков; к середине XIX в. совет имел более 30 типографий, печатавших литературу на разных языках; в 1842 г. в помощь миссионерской деятельности было создано Американское ориенталистическое общество. В 1822 г. протестантская миссия создала на о. Мальта арабскую типографию для печатания религиозно-пропагандистской литературы; в 1834 г. эта типографии была переведена в Бейрут. К 1840 г. протестантская американская миссия имела свои отделения, кроме Бейрута, в Сайде, Хомсе, Тараблюсе, Дейр эль-Камаре, Абайе. — Прим. ред.
Французские агенты в свою очередь, внимательно следя за этими проделками, раздували фанатизм в народе и духовенстве католическом. Патриарх маронитский повелел несколько публичных auto-da-fe, сожжением если не самих еретиков, то по крайней мере книг духовного содержания, изданных на арабском языке миссионерами в Бейруте. Благочестивое его негодование усилилось тем более, что подведомые ему монахи, обокравшие церковную казну или другим чем провинившиеся, находили пристанище и покровительство у миссионеров.
В начале 1841 г. не стало хлеба на Ливане [261] . Жители селений, казненных Ибрахимом во время военных действий, умирали от голода и от суровости зимы. Обильные пособия были розданы французским консульством через духовенство и доставлены безденежно грузы хлеба. По мере того как Франция привлекала к себе вновь народное сочувствие, утраченное ее пристрастием к Мухаммеду Али, маронитское народонаселение издавало вопль на турок и на англичан. Ждали с часу на час появления французского флота для освобождения ливанских племен, хотя над этими племенами другое иго не тяготело, кроме ига собственных его страстей, под влиянием которых каждая партия домогалась своих выгод: шейхи — восстановления феодальных прав, столь ненавистных христианам южных округов; приверженцы эмира Бешира — его возвращения, а маронитское духовенство — основания в горах Ливанских правления теократического на развалинах всех светских властей.
261
В первой половине XIX в. сельское хозяйство Ливана специализировалось на производстве шелка-сырца и виноградарстве. Зерновые, возделываемые в стране, удовлетворяли потребление ливанского населения только в течение трех-четырех месяцев в году. Хлеб обычно ввозился в Ливан из внутренней Сирии и Египта. Военные действия 1840–1841 гг. затруднили подвоз хлеба. — Прим. ред.