Сирийский рубеж
Шрифт:
Пока все хвалили Рафика, я быстро привёл себя в порядок, вновь накинув куртку комбинезона. Борисов подошёл к нам в сопровождении заместителя по политической работе. Чуть позади подполковник Зуев и ещё двое офицеров. Рядом с ними был и наш старый знакомый Алексей Карелин.
Вот у него работа! То пропадёт на несколько дней, то появляется из ниоткуда.
Мои подчинённые быстро выстроились в шеренгу, и я подошёл к Борисову с докладом.
— Товарищ генерал-майор, задание… — начал я, но старший советник мне
— В курсе, майор, — сказал Иван Васильевич и пожал мне руку.
Генерал подошёл к каждому из лётчиков и поблагодарил за работу.
— Потери… Чёрт с ним с вертолётом, но лётчик. И до этого два экипажа. Когда мы можем отправить всех на Родину? — повернулся он к замполиту.
— Трудно сказать. Много нужно утрясти вопросов. Сами понимаете, что мы связаны секретностью.
Борисов сжал губы и снял кепку, чтобы протереть лоб от пота. Карелин подошёл ближе, встретившись взглядом с генералом. Иван Васильевич посмотрел на корреспондента с некой брезгливостью.
— Тогда я вас попрошу представить всех участников сегодняшней операции к наградам. В первую очередь капитана Горина, — продолжил Борисов говорить с замполитом.
— Само собой.
— Попрошу вас, Александр Александрович, остаться. Остальным отдыхать.
Я отдал товарищам снаряжение, а сам продолжил стоять напротив генерала. Борисов начинал вскипать и краснеть.
— Теперь с вами. Что вы тут устроили? Скандала захотели? — начал меня отчитывать Борисов.
— На моём месте, вы бы поступили так же.
— Я не на вашем месте, майор. В чём дело? Что за рукоприкладство с сирийским коллегой?
— Его халатность привела к гибели нашего лётчика, — ответил я и рассказал о произошедшем.
Борисов внимательно выслушал, заложил руки за спиной и прошёлся туда-сюда. Пауза затягивалась, но Иван Васильевич пытался сформулировать какой-то ответ.
— Ну и дела. Предотвратить это можно было? — спросил генерал.
— Пуск ракеты ПЗРК произошёл сразу, как Малик отклонился. Времени было слишком мало.
— Я вас понял, майор. Идите отдыхать. А вы, Карелин, работайте… чем вы там работаете обычно.
Как-то уж совсем небрежно обращается к корреспонденту Борисов. Я ещё в Дамаске заметил, что между ними есть напряжение.
— Пока мы не ушли, хотел бы уточнить, — достал Алексей из кармана блокнот.
— Что вам ещё нужно? — спросил Борисов.
Карелин подошёл к нему ближе и тихо что-то спросил, собираясь сделать запись.
— Исключено. Вы понимаете, о чём вы просите? — возмутился генерал.
— Зато каков будет материал, — ответил Алексей.
— С ума сошли. Я не пойму, откуда вы узнали… об этом.
Карелин пожал плечами и слегка улыбнулся.
— Опять будете рассказывать о профессиональном везении? — добавил Борисов
— Как говорил мой дед, удача, как дерево с яблоками. Надо
— Либо в голову ударит. Если не боитесь погибнуть, то разрешаю вам участвовать, — произнёс генерал, развернулся и направился в сторону командного пункта.
Карелин продолжил записывать что-то себе в блокнот. Я подошёл к нему, но заглянуть в его записи не решился.
— Даже не подсмотришь? — спросил у меня Лёха, кивая на блокнот.
— Подглядывать нехорошо, — ответил я.
Алексей убрал свою записную книжку и поздоровался со мной.
— Жаль Горина. Что теперь? — спросил Карелин.
— Да пёс его знает. Голанские высоты оставили. На других участках фронта тоже не всё гладко. Короче говоря, скоро будут переговоры, — ответил я.
— Сомневаюсь. Не всё ещё потеряно. По крайней мере, так думает главный советник Яковлев. Да и сам Асад отступать не намерен.
— Оптимист! Чуть сына не потерял. Хотя, Басиль — достойный воин. Другой бы уже в Монако тусил… — произнёс я и тут же осёкся.
Слово «тусил» могло показаться Карелину странным и новым для 80-х годов.
— И тем не менее Басиль не в Монако, так что теперь для Сирии он идеальный будущий президент, — ответил мне Алексей, и мы пошли с ним в модуль.
Вечером решено было помянуть Володю. За столом в комнате сидели все молча. Особенно переживал потерю товарища Зотов. Когда Кеша разливал из котелка разбавленную прозрачную жидкость, Валера не сводил глаз с пустой кровати Горина.
— У него была семья? — спросил у меня Карелин, который ночевал в нашем модуле сегодня.
— Жена и дочь-первоклассница.
— Родители?
— Тоже. Он сам с Торска. Там вся его родня. Наверняка, там и хоронить будут, — ответил я.
Кеша закончил разливать, и мы молча выпили за Горина. Как только все поставили рюмки на стол, Зотов неожиданно улыбнулся.
— Что случилось? — спросил я.
— Мы когда «за речкой» были, Володя всё переживал, что на день рождения дочери не попадёт. Постоянно, «как там Машка», «что там с Машей». Я помню, как его встречали на вокзале. Жена Лариса в светлом платье, дочка с куклой на руках… Счастливые! Мы тогда семьями по парку пошли гулять.
Видно было, что Зотову тяжело это рассказывать. Но никто его и не думал прерывать. Валере нужно было выговориться.
— Идём, а Машка от Вовки не отстаёт. Как взяла его за руку на вокзале, так и не отпускала. А Лариса отстала от них, и рядом со мной и моей супругой идёт. Говорит: «пускай видят, что у Маши папа есть. А то вечно, то в командировках, то на полётах».
После такого как-то не по себе стало. А ведь мне ещё предстоит смотреть в глаза родным Горина.
Через полчаса все вышли на перекур. Мы с Карелиным отошли в сторону, поскольку у него вновь была для меня важная информация.