Сиротка. Книга 1
Шрифт:
– Моя жена, – уточнил Анри Дельбо. – Она крещеная индианка-монтанье. Нашему сыну Клеману в апреле исполнится восемь. Его я тоже окрестил, но не удивляйтесь, если услышите, как мать зовет его Тошаном. Ей хочется, чтобы у него было и индейское имя тоже.
На этом разговор прервался. Мужчины и мальчик вместе съели большое блюдо жаренной на топленом сале картошки. Изголодавшийся Жослин сказал хозяину, что давно не ел ничего вкуснее. Между тем индианка напоила Лору бульоном и удалилась за перегородку. Стены хижины содрогались под порывами ветра.
– Вовремя вы нас нашли, –
Старинная керосиновая лампа освещала комнату. Лора с отрешенным видом смотрела на огонь.
– Я плохо знаю этот край, – ответил Жослин, который старался прогнать от себя недостойные мысли.
Здесь у них было бы все необходимое, чтобы пережить зиму. Одеяла, пища… Он подумал об оставленном в санях ружье. Избавившись от хозяев, он получил бы дом, в котором можно спокойно дождаться весны… Устыдившись себя самого, он не смел поднять глаза. «Еще немного, и я стану диким зверем, если не хуже!» – подумал он.
– И далеко вы едете? – спросил Анри.
– На север, – ответил Жослин.
– На севере сейчас пусто, – отрезал великан, потирая русую бороду. – А я вот купил этот участок. В теплое время я ищу золото. А зимой охочусь, ставлю капканы. Мех хорошо продается.
– Ищете золото? – повторил Жослин.
– Ну да, золото. Клеман, иди спать.
Мальчик вслед за матерью исчез во второй комнате. С момента встречи ни он, ни она не проронили ни слова. Лора задремала. Она уже забыла, когда ей удавалось так приятно согреться, давно не чувствовала себя в безопасности. Во сне к ней вернулась ее девочка. Мари-Эрмин сидела среди цветов и травы, смеясь и лепеча. Такой она запомнилась матери прошлым летом, в Тадуссаке.
Анри протянул Жослину свой кисет. Гость скрутил себе сигарету и с горькой улыбкой ее раскурил. Никогда не причинит он вреда этим людям! Не попадись им на пути эта хижина, их с Лорой замело бы снегом, они бы оба замерзли… Чувство собственного достоинства требовало, чтобы он доверился гостеприимному хозяину.
– Лучше будет, если я скажу вам правду, Анри. Меня разыскивает полиция. Завтра мы уедем, чтобы не доставить вам неприятностей.
Мужчины какое-то время смотрели друг на друга. Лицо Жослина ожесточилось от страха и горя, черты стали угловатыми. И только в карих глазах теплились искорки нежности.
– Я боялся услышать что-то подобное, – заметил Анри Дельбо. – Мало кто решится ехать на север зимой, да еще с женой.
– Я надеялся найти заброшенную хижину и там поселиться. У меня есть ружье и запас пуль.
Это прозвучало как угроза. Жослин снова устыдился своих мыслей. И поспешил уточнить:
– Я хорошо стреляю, да и дичи в здешних лесах хватает. С голоду мы не умрем. Я это хотел сказать, не подумайте ничего плохого.
– В шести милях к востоку есть заброшенный барак. Я отведу вас туда, когда утихнет метель. Но ей бы не следовало так жить…
Анри кивнул на Лору.
– У нас нет выбора. Я убил человека, – признался Жослин. – Это был несчастный случай, ссора, которая закончилась плохо. Но кто мне поверит? Если бы только у меня был свидетель! Лора ничего не видела, она была без сознания. В ту ночь я потерял все,
– Лучше бы вам теперь поспать, – предложил Анри. Хозяин дома не выказал ни интереса, ни презрения к услышанному. Не заметно было также, чтобы он испугался.
Анри встал, разогнув свое мускулистое тело. Будь он на пару сантиметров выше, задевал бы головой потолок хижины.
– Я дам вам совет, Жослин. Завтра лучше бы вам вернуться и отдаться в руки полиции. Так или иначе правда станет известна. А сейчас вы похожи на загнанного зверя. Долго вы так не протянете.
Анри вынул из ящика одеяло и бросил его на колени гостю. Потом кивнул и ушел в соседнюю комнату.
Оставшись в одиночестве, Жослин стал молиться. Перед глазами у него стоял крест колокольни. Он вспомнил душераздирающее мгновение, когда он клал свою девочку на монастырский порог.
«Не прочитай я эту статью в газете, Мари-Эрмин была бы все еще с нами, – сказал он себе. – Узнав, что сестры из конгрегации Нотр-Дам-дю-Бон-Консей, для того чтобы учить местных ребятишек, приехали в Валь-Жальбер, местечко, через которое мы должны были проехать, я решил: это знамение Господне. Лора бредила, жаловалась на страшную головную боль. Нельзя брать с собой в лес такого маленького ребенка! Ни в коем случае нельзя!»
Он посмотрел на мирно спящую жену.
«Если я сдамся полиции, что станет с ней, с моей Лорой? Я никогда не увижу мою жену, мою дочурку…»
Жослин подбросил в печь полено, потом улегся на одеяле, положив свою куртку под голову вместо подушки. Пол был чистым. Сон не шел к нему. Он прислушался к завываниям метели и представил, как носятся над землей мрачные, ледяные массы снега. Ветер сломает немало деревьев, дороги скроются в сугробах. Настоящий ад на земле… И он беззвучно заплакал, ощущая себя слабым, как ребенок.
Монастырская школа Валь-Жальбера, в тот же вечер
Сестра Мария Магдалина погладила Мари-Эрмин по щеке. Девочка села на постели и широко открытыми глазами смотрела на умирающее пламя свечи.
– Метель разбудила тебя, мое сокровище! Не бойся, здесь с тобой ничего не случится!
У матери-настоятельницы ужасно разболелась голова, поэтому она доверила ребенка молодой монахине. Вой ветра и глухой стук содрогающейся крыши долго мешали девочке спать. И вот, не проспав и трех часов, она снова открыла глазки и принялась щебетать.
– Мари-Эрмин, ангелочек мой, ложись баиньки!
Сестра Мария Магдалина прижала девочку к себе и расцеловала в щечки и в лобик.
– Господь хранит нас, моя малышка. Мне тоже страшно, но я знаю, что с нами ничего не случится. Это шумит Дедушка Мороз – большой и белый, весь усыпанный инеем. Он стучит в дверь и в стены монастыря своими белыми-белыми кулаками…
Монахиня слово в слово пересказывала малышке историю, которую когда-то придумала для нее мать. Мари-Эрмин не понимала смысла сказанного, но ласковый голос монахини и ее нежные прикосновения успокоили ребенка. Сунув большой пальчик в рот, девочка покрепче прижалась к молодой женщине.