Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея

Мосян Тунсю

— Нас ведь в этой комнате вместе со мной было шестеро? Отчего же теперь… я вижу шестерых?

В зале воцарилась мёртвая тишина.

Столь же внезапно он наполнился шумом — неизвестно, кто первым сорвался с места, но теперь воздух полнился криками и звоном оружия.

— Свет! Свет! — закричал Лу Лю, и все тотчас призвали пламя, но из-за спешки языки огня плясали как бешеные, рассыпая по стенам неистово корчащиеся тени, так что в глазах зарябило. При подобном освещении невозможно было понять, кто есть кто. Все боялись нечаянно ранить сотоварища, так что их движения

были слишком скованными, и неведомая тварь с лёгкостью ускользала от ударов. Тут мелькнул коготь, там — нож, и вот уже Лу Лю к его вящему негодованию кто-то схватил за шею.

Ноги заклинателя тотчас оторвались от земли, так что, как бы он ни закатывал глаза, ему не удавалось разглядеть душителя. Он уже успел распрощаться с жизнью, когда дверь вновь распахнулась, впуская новый порыв ледяного ветра — и человеческую фигуру.

Казалось, влетевший в чайную ничего особенного не делал — но над самым ухом Лу Лю раздался пронзительный вскрик, и захват тотчас ослаб.

Все шестеро стражей границы были изрядно потрёпаны, а кто-то уже лежал на полу бездыханным. Незнакомец щелкнул пальцами — и все лампы в комнате одновременно зажглись.

Склонившись к лежавшим, он тотчас распрямился со словами:

— Не пострадали — просто без сознания.

Сам незнакомец, с ног до головы покрытый грязью, казалось, вылез прямиком из могилы. Более того, черты его лица скрывала густая борода. Обгоревшее на солнце, словно у крестьянина, лицо разительно контрастировало со стройной худощавой фигурой. Когда Лу Лю наконец перестал надрывно кашлять, он оглядел незнакомца с ног до головы, прежде чем сложил руки перед собой в поклоне [14]:

— Тысячи благодарностей Вашей Милости [15] за спасение моей недостойной жизни от этого демона!

Мужчина опустил руку ему на плечо:

— Ответьте мне на один вопрос.

— С радостью, — отозвался Лу Лю.

— Который сейчас год?

***

То катясь кувырком, то сползая с горы на четвереньках, больше всего на свете Шэнь Цинцю мечтал придушить Сян Тянь Да Фэйцзи — а потом порешить его ещё десять тысяч раз иными способами: уничтожить его душу, спалить его дом — а главное, его гнусную писанину!

Справедливости ради, когда-то он сам решил, что симуляция смерти — единственно возможный выход.

Но на поверку оказалось, что это куда проще сказать, чем сделать! У него не возникло бы затруднений с тем, чтобы создать марионетку-двойника, который подменил бы его, позволяя «оригиналу» смыться [16], но этот сюжетный ход настолько набил оскомину, что был очевиден даже для героев, не то что для читателей!

Итак, по всему выходило, что он должен умереть взаправду.

В тот день Шэнь Цинцю по-настоящему, без каких бы то ни было уловок, разрушил свою душу, обеспечив себе красивый уход — и по ходу дела оттянув на себя изрядную дозу неконтролируемой тёмной энергии Ло Бинхэ. Сказать, что все его энергетические каналы обратились в пыль, было бы не таким уж преувеличением.

Перед лицом смерти ему оставалось лишь бороться за жизнь.

Просторечное название семян цветка росы луны и солнца, «корень бессмертия [17]»,

полностью отражало сущность этого растения. Пусть для обычной заклинательской практики он не представлял собой ровно никакого интереса, это растение всё же питалось чистыми солнечными и лунными лучами. Выращенный в богатом духовной энергией месте, тщательно возделываемый и обильно поливаемый цветок в конце концов обращался в полноценное человеческое тело к моменту созревания. Но, пусть тело и формировалось, душе в нём было взяться неоткуда — иными словами, оно было чем-то вроде пустой раковины, наилучшим сосудом для бесприютного духа. Короче говоря, фраза: «Посади по весне маленького Шэня — по осени соберешь большого!» — больше не была пустыми словами!

Но при этом не стоило впадать в заблуждение, будто цветок росы луны и солнца — это какая-то там капуста, которая будет только мясистее от толики удобрения: Шэнь Цинцю угробил несколько ростков «корня бессмертия», прежде чем сумел вырастить один полноценный.

Они с Шан Цинхуа тщательно рассчитали место, проведя ряд отдалённых приготовлений: проложили подземную линию от самого высокого здания города Хуаюэ, по которой, когда солнце достигнет зенита, душа Шэнь Цинцю будет доставлена посредством импульса, отправленного Шан Цинхуа с хребта Цанцюн, прямиком к созревшему «корню бессмертия», запрятанному в безлюдных землях Границы.

Три локации, три линии. Соединившись, они образовывали совершенный равносторонний треугольник. Тогда этот план казался Шэнь Цинцю безупречным и беспроигрышным.

Как водится, его ошибка крылась в выборе сообщника.

Верховное Божество Сян Тянь Да Фэйцзи чересчур ответственно отнёсся к своему заданию.

Несмотря на то, что главные опасения Шэнь Цинцю — что его руки и ноги так и не вырастут, или что, к примеру, существенная часть тела вовсе не образуется — не сбылись, ускорение созревания цветка росы луны и солнца с помощью минеральных удобрений не обошлось без побочных эффектов.

Очнувшись, Шэнь Цинцю некоторое время ждал в неподвижности, но так и не услышал до боли знакомого «гуглтранслейтного» треньканья.

Сперва его сердце возликовало: «Система не объявилась! Ха-ха, я провел саму Систему! Я сменил свой хард, и больше не поведусь на твоё вирусное обновление!» Пусть это и было лишь временным облегчением, от радости он едва не пустился в пляс [18]… Ага, в пляс, мать вашу!

При том, что он был с головы до ног закопан в землю, не в силах даже шевельнуться!

Шэнь Цинцю копил силы весь день, аккумулируя их, начиная от пальцев, пока не почувствовал, что в состоянии двигать конечностями. Лишь тогда он наконец вылез наружу, содрогаясь всем телом от напряжения.

Выбравшись из земли, Шэнь Цинцю хотел было испустить ликующий клич свободы — но вместо этого свалился лицом в грязь. Ну вот, тело опять отказывается подчиняться.

Он битый день делал разогревающие упражнения, но лишь к ночи наконец вернул себе способность передвигаться походкой нормального человека. В конце концов, его руки и ноги в прямом смысле слова были не теми, что раньше.