Системный сбой

Юрин Александр

Женя улыбнулась темноте, протянула руку.

На запястье сомкнулись разъедающие кожу оковы.

Раньше бы Женя вскрикнула, испугавшись. Теперь же она привыкла. Более того, научилась смотреть в темноте, а значит, подчинила сон. Нет, она не распознала природу ночного кошмара, но, надо признать, продвинулась далеко. Она больше не была неподготовленной, а следовательно, могла накапливать информацию, готовиться к решительным действиям. Как со стороны себя, так и со стороны ИХ...

Боль в кисти сделалась нестерпимой – самое время проснуться. Однако сон перестал быть сном, кошмар обернулся ужасом, из мрака перед лицом вынырнула угловатая голова с латексной кожей, как у андроидов из научно-фантастических фильмов. Запахло горелой изоляцией, и Женя невольно отстранилась. Потом опомнилась – ведь так было не раз

и не два, пора привыкнуть, – придвинулась к существу, стараясь не смотреть в бездонные глаза. Поводырь никак не отреагировал, повёл головой, будто озираясь. Синеватый взор размылся, как при раскадровке – Женя словно преодолела пространство-время, получив возможность наблюдать существо одновременно секундой ранее и сейчас. Да, в реальности так не бывает, но Женя ещё не разобралась, чем является по своей природе то место, в которое она попадала всякий раз, как утрачивалась логика.

Пока она размышляла, существо метнуло взор в другую сторону, «создав» ещё одну копию – совсем как у Стругацких в «Малыше», ей-богу! Первый фантом, смотрящий в упор мимо Жени, при этом медленно таял, испуская едкий белый свет, от которого слезились глаза.

Всё происходило в полнейшей тишине, однако из-за возросшего числа двойников сделалось заметно светлее. Женя огляделась, хотя прекрасно знала, где находится: бетонные, полого поднимающиеся к полукруглому своду стены, с множеством замазанных цементом швов. Трубы из гофры, кое-где оторванные от креплений, загнутые основанием вниз. Растянувшиеся по гладкому бетонированному полу кондуиты и просто мотки проводов. Проржавелые распределительные щиты, прикреплённые к реликтовым кронштейнам. Последние ввинчены в стены, наверное, ещё до сотворения мира. Над головой, на крюках, подвешены светильники с огромными дисковыми отражателями. Лампочки отсутствуют, их то ли предусмотрительно вывернули, убрав про запас, то ли побили неведомо для какой цели. В стенах через равные промежутки укреплены лампы аварийного освещения, закрытые предохранительными кожухами, – рабочие или нет, также доподлинно неизвестно.

Закончив изучать до боли знакомое место, Женя обнаружила, что с существом произошли новые метаморфозы. Череда двойников располагалась к ней спиной, длинная, как хлыст, клешня продолжала тянуть за собой, не чиня неудобств. Женя открыла рот и невольно вскрикнула от приступа резкой боли в вывернутом запястье – проводник не церемонился, видимо спешил, а она забыла, какого вот так, когда боль нарастает не постепенно, а обрушивается сразу, как во время болевого шока.

Закусив губу, Женя шагнула следом. На какое-то время она оказалась дезориентирована в пространстве из-за яркого белёсого свечения растворяющихся в запахе гари фантомов. Куда ни глянь, повисли повёрнутые в разные стороны лица существ, создавая обманчивое впечатление присутствия в музее восковых фигур мадам Тюссо. Женя шла, стараясь не касаться бесплотных масок окружившего её театра абсурда – боль в руке прошла, дав возможность двигаться свободно, но, как и прежде, в пределах дозволенного.

Маршрут она знала вплоть до количества шагов, числа бетонных швов или распределительных коробок на стенах – могла запросто пройти с закрытыми глазами, после чего вернуться обратно, чего никогда не делала. Видимо, именно тут, обратный путь не имел смысла. Как не имела цели сама прогулка, взявшись за руки с монстром – как-то иначе назвать своего фантомного проводника Женя не могла.

Тот вёл вдоль обшарпанной стены, как влюблённый кавалер объект своего вожделения по набережной или парку, в извращённой манере причиняя боль, если та собьётся с шага или попробует свернуть не там, чтобы насладиться унылым пейзажем с оттенками милитари. Кончалась прогулка так же внезапно, как и начиналась: заломив кисть, проводник исчезал в стене, оставляя после себя бесчисленное множество ярких фантомов, ориентированных на всё подряд в пространстве, только не на находящуюся в замешательстве Женю. Свет мерк вместе с угасающими фантомами, и, оказавшись в кромешной тьме, Женя просыпалась, если это в действительности был сон.

Сегодняшняя прогулка ничем не отличалась от множества предыдущих. Её тянули, она покорно шла, терпя боль, пока... Пока не догадалась, что что-то не так. Число распределительных коробок увеличилось. Шаги тоже были уже лишние. Скорее всего, она сбилась со счёта, чего не бывало раньше. Что-то и впрямь шло не так...

Блеснул свет, кисть вывернули, бесцеремонно дёрнули в сторону. Женя в последний момент успела подставить свободную

руку, больно ударилась подбородком о бетон. Проморгав слёзы, убедилась, что её продолжают тянуть, сдирая с запястья кожу. Сжатая в кулак ладонь сделалась влажной, с костяшек явственно закапало. Ноги поскользнулись, и Женя осела на колени, буквально носом уткнувшись в закрытый решёткой проход. Раньше она его никогда не замечала, да и был ли он тут – вопрос. Однако самым страшным оказалось отнюдь не это. Даже не количество согнутых в три погибели фантомов, коих было в разы больше, чем прежде. Шокировала поза, точнее положение руки, за которую продолжали тянуть в закрытый проход.

Женя с превеликим трудом сдержала возглас изумления – кисть просовывалась между прутами решётки впритирку. Сунуть конечность в ограниченное пространство, при этом не повредив ни артерий, ни сухожилий, было немыслимым. Тем не менее рука самым непостижимым образом оказалась зажатой между металлическими прутками, и Женя кажется понимала, как такое возможно... Но в реальности такого не может быть по определению! Видимо, существо перемещается, используя недоступное ей измерение – оттого-то и возникают фантомы – руку вовсе не просовывали через решётку, конечность материализовалась частично с другой стороны, так как была зажата в клешнях проводника в момент очередной метаморфозы.

Женя сглотнула, понимая, что добровольно лезет туда, куда простым смертным, подобным ей, дорога заказана априори. Поняла, но ничего поделать не сумела. Осознав, что следующая трансформация существа убьёт её, Женя принялась активно пытаться высвободить зажатую руку. Коленка больно обо что-то ударилась – болторез! Не веря своему счастью, Женя ухватилась за массивные ручки.

Помогая себе ободранным коленом, Женя кое-как приспособила инструмент для работы, просунув между лезвиями ближайший к запястью прут. Оперев нижнюю ручку о бедро, навалилась боком на верхнюю, однако веса для перекуса металла не хватило. Женя отчаянно дрыгалась всем телом, силясь высвободить несуществующие килоньютоны; лезвия болтореза гуляли по прутку, изредка царапая кожу, усыпая проход крупными рубинами.

Пахнуло горелой пластмассой, Женя поняла, что сейчас это случится. Странно, но страха она не испытала – сознанием завладела подавленность. Было обидно, что всё вот так: отрепетировано, шаг за шагом, бессчётное число раз, а закончится ерундовой бессмысленностью, как и всё на этой треклятой планете – смертью. На этот раз её смертью. Печально и опять же обидно, потому что всё настолько банально. Женя поняла, что пофиг со смертью – она даже перерождаться не хочет, если существует та самая пресловутая реинкарнация, в которую верят религиозные фанатики. Ну скучно это всё, и действительно, не несёт смысла. Из века в век рождаться, вариться в закупоренной склянке, под названием «жизнь», умирать, испытывая облегчение, и перерождаться заново, только потому, что у того, кто всё это придумал, элементарно не хватило фантазии на создание чего-нибудь действительно стоящего!

Женя обругала себя за столь непутёвые мысли – но ведь она спала, а во сне ещё и не такое привидеться может. Уж кому, как ни ей констатировать данность. Сейчас она благополучно умрёт и проснётся в неописуемом ужасе там, в своей реальности, от которой уже оскомина на языке, как и от таблеток, которых придётся наглотаться, чтобы переварить весь этот бред. Ещё держать ответ перед Целтиным, ведь он давно раскусил все её ужимки. Может и впрямь по ней больничная койка плачет? Да-да, та самая, «в комнате с белым потолком, с видом на надежду»...

Упор под боком внезапно пропал. Женя опомниться не успела, как плашмя рухнула на вытянутые руки, основательно приложившись грудью, так что свет в глазах померк на какое-то время. Проглотив боль, она заново приподнялась, уселась на корточки, принялась бестолково смотреть в чёрный провал, из которого на неё выглядывал медленно тающий фантом с безразличной бездной во взоре.

Перекушенная пополам решётка валялась в крови на полу у вздрагивающих коленок. Рядом поблескивал хромом болторез – Женя не сразу поняла, что может так бликовать в, по сути, кромешной тьме. Она снова бросила кратковременный взор на фантом – тот был еле различим, скорее поглощал, нежели излучал, – быстро оглянулась. Туннель, по которому они продвигались несколькими минутами ранее был наполнен нездоровым бордовым светом от мерцающих ламп аварийного освещения – когда, кем и почему они были включены, Женя не знала. Казалось, вот-вот, послышится топот ног военных и обслуживающего объект персонала, поднятых по тревоге.