Системный сбой
Шрифт:
– А как же информативные каналы вселенной? – Лобзик подошёл, вытирая руки ветошью. – Не он ли пел о гравитации, в колебаниях которой заключён некий код? – Кивок в сторону Димки.
Женя опешила. Только сейчас до неё дошло, что шпана-то вовсе не шпана, какой кажется. Наверняка детки родились с золотой ложкой во рту, а потому учёба их особо не заботит. Как говорится, талант-то есть, потребность отсутствует. Ну не пристало золотой молодёжи учебник штудировать, да конспектики зубрить, куда почётнее по подземным коммуникациям ползать, милитари исследовать, повышать кругозор...
– Не уверена, что удел гравитации, переносить из одной головы в другую воспоминания, – Женя прищурилась. – Сами подумайте, если наши души действительно меняют тела как перчатки, в таком случае, смысл отсутствует, как таковой. Перед взором вьётся жуткая несуразица. Да и на счёт очереди я бы призадумалась...
– Какой очереди? – напряглась Мати.
– Той самой, как в больнице, – Женя снова улыбнулась, беседа становилась ненавязчивой. – Хотя, может быть, там всё по талонам уже.
– Ёрничаешь? – ухмыльнулся Гнус. – Вижу, тебе забавно.
– Просто дурь всё это, – отмахнулась Женя. – Причём отборнейшая. Да и размышлять на сей счёт не хочется. Ведь рано или поздно, Земля погибнет. Не станет Солнечной системы. Разлетится, как пух, галактика Млечный путь. Что станется со Вселенной – и вовсе не дано знать. Куда попадёт сущность, именующая себя «человеком»? – Женя развела руками. – Хоть убейте, не знаю.
– Уснёт, – Гнус аккуратно почёсывал шею за ухом, взгляд витал где-то над Женей, по всему, парень фантазировал.
– Прям голливудский финал, – присвистнул Лобзик. – Не хватает только МакКонахи и Хэтэуэй.
– А чё, классный фильмец, – Стил показал большой палец.
– Ты про «Интерстеллар»? – Димка улыбнулся. – Один минус: инопланетян в нём так и не показали.
– А они там были? – призадумалась Мати.
– Но ведь кто-то помог Кубу вернуться домой, – Димка потёр висок. – Хотя по сценарию, это были люди, только сверхразвитые, открывшие для себя четвёртое измерение.
– Получается, твоя работа целиком построена на предположениях, – Гнус усмехнулся. – Какой же ты учёный?
– Гнус, уймись! – приказала Мати. – Она-то чего тебе сделала?
– Сейчас скажет, что на свет появилась, – заржал Стил.
– Перебьёшься, – цыкнул Гнус. – Я просто пытаюсь понять, что именно собрало нас всех вместе и привело в это место.
Повисла гнетущая тишина, даже лютый сквозняк куда-то делся. Солнца по-прежнему видно не было. По лягушачьи прыгала Иринка. Скользили по земле тени облаков... Всё вроде как и прежде. Всё, да не всё. Антураж сменился. Декорации погожего летнего денька кто-то подменил чёрными абстракциями. Кажется, реальный мир треснул, система дала сбой, часть фазового пространства оказалась стёртой. Хотя нет. Это просто их всех выдернуло из действительности. Кукловоду не понравились, как ведут себя куклы, он намотал нить на вагу, придумывая наказание.
– А разве не случайность? – нарушила молчание Мати, ища ладонь Стила. – Хорош прикалываться, а.
Фантомный пузырь лопнул, шепнув напоследок осколками тоники,
– Ты считаешь, что наша встреча не случайна? – Женя проницательно заглянула в глаза Гнуса; тот без натуги выдержал взгляд, ответил не менее бронебойным, так что щекам тепло стало.
– Думаю, ты лучше моего знаешь ответ на этот вопрос, – Гнус сощурился, будто в глаза ему бил ослепительно-яркий свет.
Жене показалось, что стало светлее. Она машинально задрала голову вверх и чуть не обомлела. Добрая часть небесной сферы окрасилась в бордовый цвет. Там, за гранью, повторялись вспышки, носились туда-сюда размытые точки, падали и вновь взмывали членистоногие, чем-то похожие на шершней...
– Не может быть... – Женя попятилась, споткнулась, села, больно ударившись копчиком.
В лицо дохнуло химией, обожгло слизистую носа и носоглотки. Грудную клетку сдавил болезненный спазм. В мозг воткнули вязальную спицу. Слёзы из глаз слегка разбавили агрессивную среду, но тут же и сами причинили вред: веки щипало, а проморгать влагу не получалось. Такое ощущение, на неё и впрямь напал стальной шершень! Тот самый, которого смело ударной волной во сне пару часов назад.
Женя мотнула головой, дрыгнулась, силясь отползти от источника токсинов. Сплюнула отдающую металлом слюну. Повалилась в чьи-то руки...
– Чё с ней такое, Самоха?
– Понятия не имею...
– Похоже на эпилептический припадок!
– Мати, твою мать! Уведи мелкую отсюда!
– Нет, это не эпилепсия.
– Гнус, тебе-то откуда знать?
– Она просто отключилась.
– Разве люди теряют сознание просто так?
– Просто так – нет.
– Тогда в чём прикол, я не понимаю?!
– Может быть, её кто-то позвал...
– Позвал? Гнус, ты прикалываешься? Давай я тебя сейчас по имени позову, ты ж не повалишься без задних лап, как эта?!
– Тише, она поползла куда-то...
– Держи, бестолочь!
Женя приоткрыла ресницы и ничего не увидела. Чернота, какая, наверное, бывает в заколоченном гробу. Невольно дёрнулись руки... Нет, крышки перед лицом не оказалось, движениям ничто не мешало, пахло тоже отнюдь не землёй. Приторно пахло. Сырой побелкой и бетоном, как в старом городе, где не осталось никого живого. Здесь тоже наверняка пролетели стальные шершни. Отравили токсинами, оставили металлическое послевкусие на вырванных языках, унеслись прочь, невидимые в бесцветных, рыбьих глазах...
Про это рассказывал ещё Целтин.
– Ты как? – прозвучало над самым ухом. – На, глотни.
– Что? – Женя рефлекторно отстранилась, бухнулась затылком обо что-то твёрдое и холодное, так что из глаз посыпались искры. Сделалось заметно светлее. Женя непутёво помотала головой и вспомнила сегодняшнее утро... То, что было известно ей; отчасти то, что рассказал потом Целтин. Стало страшно. Потому что невозможно контролировать. Припадки участились, стали приходить днём, а причину Женя так и не определила. Не успела. А может не хотела. Ведь опасность угрожает только ей. На остальных её обмороки никак не влияют. Или всё же влияют?