Сияние Каракума (сборник)
Шрифт:
Это было не письмо, а прямо ультиматум. Ну и девушка!
В конце стояла приписка, что она будет ждать меня в Центральном парке культуры.
Я пошёл туда задолго до назначенного часа. Моё внимание привлекла кругленькая, крепенькая, как самшит, девушка. Она пила газировку стакан за стаканом и лукаво посматривала на меня.
Вначале мы только переглядывались, потом разговорились. Девушка была смешливая, каждое моё слово вызывало у неё бурю веселья. Мне она очень понравилась. Я был не прочь встретиться с нею ещё, но в сердце
Мысли о Гуль, о её письме не давали мне покоя. Я стал искать с ней встречи, и она произошла у дверей университета. Гуль прошла мимо, как всегда, не кинув даже взгляда в мою сторону. Высоко держа свою красивую гордую головку, она промелькнула, как видение. Запомнился только переливчатый блеск её платья и лёгкий запах духов, растворившийся в воздухе.
И тут у меня потемнело в глазах от мысли: от Гуль ли это письмо? Она ли его писала?
Ха-ха! Конечно, это подшутили надо мной мои друзья. Они знали, что после того, как был опубликован мой первый рассказ, я стал получать письма от девушек. Значит, это их розыгрыш?
Письма, письма!.. Все они для меня теперь ничто, словно невыигравшие билеты лотереи. Всё теперь было пустым и ненужным…
Я бродил по городу, не зная, куда иду, и не задумываясь над этим. Ясно теперь, что для Гуль я был не больше, чем пыль на её туфельке, — один из тысяч студентов, учащихся с ней в одном университете…
— Шамурад. хочешь воды?
Я не мог ничего ответить, потому что случилось невероятное: у киоска «Газводы» стояла Гуль и, приветливо улыбаясь, протягивала мне стакан.
— Ну что же ты?
Я послушно выпил воду.
— Ещё будешь?
— Нет, спасибо.
Я стоял растерянный, радостно улыбаясь, точно ребёнок, получивший любимую игрушку.
— Ты идёшь в ту сторону? — спросила Гуль. И, не дожидаясь моего ответа, предложила: — Пойдём вместе.
Как изменчива человеческая натура! Не я ли только что отрекался от всего мира, всё представлялось мне в чёрном свете, своих товарищей я уличал в подлости. И вот стоило девушке улыбнуться, предложить мне стакан воды, как всё вокруг встало на свои места. По-прежнему светит солнце, по-прежнему вокруг милые добрые люди.
— Почему ты не ответил на моё письмо?
Сердце подпрыгнуло: значит, письмо всё-таки писала Гуль!
Я не решался сказать ей правду. Кроме того, в голове всё время вертелся вопрос — почему Гуль обманула меня и не пришла в назначенное место? Спросить или не спросить? Лучше не спрашивать, а то ещё обидится.
— Почему не ответил? — настаивала она.
Я почувствовал, что стою на краю обрыва. Э, будь что будет!
— Не поверил, что писала ты. Думал, разыгрывают меня.
Гуль не обиделась и даже улыбнулась:
— Раньше парни девушкам записки слали, а теперь наоборот. Раньше девушки капризничали, чтоб помучить влюблённого. А нынче парни
Ну вот, надо оправдываться!
— Мог ли я подумать?.. Ты проходила мимо, даже не взглянув.
— Если правду говорить, то и сейчас не следует на тебя смотреть, — в голосе Гуль появились сердитые нотки.
— Почему?
— Он ещё спрашивает! Как ты мог подумать, что тебя разыгрывают? Такими вещами не шутят. Прежде чем написать, я тысячу раз примерялась и кроила.
— Прости меня, ты такая девушка… Разве я мог себе представить…
— Представить, что письмо от меня? Разве я не такая, как другие, которые, я знаю, десятки писем пишут тебе?..
— Ты не такая, — перебил я Гуль. — Ты особенная! Получив от тебя письмо, я от радости чуть с ума не сошёл. По правде говоря, до сих пор не верю, что оно адресовано мне.
— Эй, парень! — голос Гуль посуровел. — Всему есть предел. Ты что, смеёшься надо мной?
— Как ты могла подумать такое? Это ты смеёшься, глядя на мою глупую от счастья физиономию. Скажи только — и тут же на улице, ничуть не стесняясь, упаду перед тобой на колени. Скажи: умри — умру!
Гуль усмехнулась (видно не раз уж выслушивала такие слова!), но промолчала. Я схватил её за руку.
— Ты такая красивая!..
Девушка вырвала руку.
— Бесстыдник! Что это такое?
— Прости, Гульджан…
— Другие часто тебя прощали?..
(О, дорогая! Уж если они мне писали, то, верно, предполагали, что я буду их за руку брать!)
— Зачем же ты так! — ответил я Гуль. — Какие другие?
— Те, что признавались тебе в любви. Или ты их забыл? Теперь моя очередь? Ширин на моих глазах писала тебе. А потом бегала за тобой, как привязанная. И о других знаю.
— Когда есть ты, зачем они мне? Я и смотреть на них не хочу.
Мы прошли молча несколько шагов, как вдруг ока остановилась.
— Вот здесь я живу. Пойдём к нам?
— Неудобно.
Гуль настаивала.
— Идём, идём!
— Да нет, в другой раз…
— Если ты меня любишь!..
Что я мог на это ответить?
Было начало мая, но погода стояла ещё прохладная. Широкий просторный двор был недавно полит, пахло свежестью и сырой землёй. Мне вспомнилось наше село, колхозные поля перед весенней страдой, неповторимый запах пашни, готовой принять в себя семена.
В углу двора стояла беседка, увитая виноградными лозами. Дорожка, ведущая к дому, была заасфальтирована. Вокруг много цветов, несколько фруктовых деревьев.
Из дома вышла немолодая женщина; очень похожая на Гуль. Увидев нас, она удивилась.
— Ты уже пришла, Гульджан?
— Да, мама, — ответила девушка, подталкивая меня вперёд. — Вот, привела к нам гостя. Писатель. Помнишь, я о нём уже рассказывала?
Женщина приветливо сказала:
— Гость на порог — радость в дом. Хорошо, что пригласила. Присаживайтесь, сейчас чай будем пить.