Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга
Шрифт:
– А что знаете о зомби в современной культуре? – спрашивает с интересом.
– Только то, что сказала изначально. Либо вирус, захватывающий разум. Либо некромант, воскресающий из мертвых. Иного не знаю, – ответила, — чтобы судить, как он происходит.
– Вирус в последних исследованиях сравнивают с бешенством. Конечно, есть психология, уходящая корнями в зомбирование путем агитаций, пропаганды, рекламы или гипноза. Также можно окрасить в краски одержимости. А, что по второму пункту. Наблюдается сходство с
Адам произносит дополнение по жгучим словам, только что услышанным:
– Лавкрафт написал рассказ о Герберте Уэсте, учёном, считающем человеческое тело сложной органической машиной. И достаточно сделать перезапуск с помощью препарата, возобновляющего механические процессы вновь.
– Интересная теория, но такое невозможно. Мозг умирает и его не воскресить. Импульсов нет. Конечно, есть кома или летаргия. Но понимаю, Герберт хотел реанимировать умерших людей, – учёный думает.
– Да, и довольно успешно это делал. Мораль была не для него, – отвечает ему.
– Мораль не стоит рядом с наукой. Особенно, если тело после смерти завещают в анатомический театр. Тогда пиши, пропало, – думает учёный.
– А о чем вы задумались? Интересные темы подняли? – Астра вмешивается.
– Есть проект «Анабиоз». Не знаю, как ввести в состояние, близкое к коме или летаргическому сну, чтобы заморозить на определенный срок процессы в теле. И, как любой учёный, интересует, реально ли возрождение из мертвых. Это же тайна, покрытая мраком. Неизвестно, что за занавесом, – думает.
– Мне интересно, а кем вы работали после лаборатории, – переводит тему.
– У вас есть лишний час? – учёный спросил. – Если есть, то расскажу.
– Конечно, есть, – смотрит на часы. – Пять вечера.
– Было около тысячи умерших работников, – продолжает с начальной фразы. – Руководству было важно произвести, как можно больше ядерных бомб. И без разницы, что нет экранирования и антирадиационных костюмов. Больше бомб – одна стратегия для развития, – с ужасом вспоминает место работы.
– А как допускали подобную работу? Неужели закрывали глаза на то, что не выходит живым с производства, кроме вас? Не ходили слухи? Почему люди шли на работу как овцы? – Астра давит вопросами.
– Во-первых, брали всех, кто хочет на работу. Во-вторых, я был свидетель. Либо закрыть глаза, либо оказаться мертвым. В-третьих, выживших не было, потому и нет слухов. В-четвертых, привлекательная зарплата, – объясняет.
– Неужели их не смущало, что было написано в объявлениях, – думает.
– Представьте, вы студент или школьник. Нет денег, чтобы пойти в ВУЗ, либо есть образование, но нет работы. А тут подвернулась вакансия без опыта работы. Средств защиты нет, смертность стопроцентная, – объясняет.
– М-да уж. Рискованные люди. Неужели жизнь недорога, – недоумевает.
– Жизнь
Астра уходит в тупик мыслей, не зная, что ответить на правду, где не видно будущего, а только мелькает свет в конце тоннеля. В голове сотни разорванных слов не представляют цельность. Только общее горе…
Но учёный, словно не замечает печально настроенную собеседницу, говоря:
– Долго не смогли спонсировать лабораторию по производству ядерных бомб, хоть урезали зарплату в десять раз. Решено было уменьшить зарплату в два раза, до пятидесяти тысяч кредитов в месяц, что ещё было самым большим, что можно заработать в этой дыре. Либо рудники, где живешь от смены до смены, либо родная лаборатория, где насыщаешь уран, то есть производишь начинку для бомб и реакторов. Всё ещё наука…
– Думали от вас избавиться? Или для чего урезали кредиты? – вопрос Адама.
– Понимаешь, драконовы законы работали против дракона: нельзя уволить учёного, но можно задушить карманом. Всё меньше и меньше платили, – это было разрешено. Но я был обременен только наукой, ха-ха, – громко смеется.
– Постойте! Вы подразумевали под учеником ребёнка? – Астру осеняет.
– Конечно, нет! Откуда такие мысли! Не мог покинуть родителей, я не ирод какой-то, а учёный! Все мои ученики убежали из-за обильного чтения скучных книг. Какой ребенок боится читать? – спрашивает.
– Не знаю таких детей. Все стремятся к познанию, – отвечает Астра.
– Вот, видите. Сгубил свободное время чтением! А то приходят, сразу подавай пробирки в неопытные руки. Они же их разобьют и не заметят, как вопьются осколки, – смотрит на колбы.
Подходит к ним и протирает мантией стеклянные сосуды. Быстро одумывается и громко читает: «Апп-чии!» Склянки звонко гремят.
Учёный получает в ответной вибрации импульс в голову, продолжив:
– Без теоретической базы любой ум не сможет подойти к науке. О чем можно говорить, если в учебниках таятся тайные заклинания химических процессов, а ученики не желают читать? Ни о чем. Сначала пойми, как работает, и только после этого приступай к работе, а то всё разрушишь.
– Я согласна. Адам множество лет учился на пилота. Но вас, наверно, понизили в должности, так как пятьдесят тысяч тоже деньги, – подталкивает.
– Да, хоть и хватило финансирования на два раза. Но хорошее дело когда-нибудь заканчивается, как и кредиты. Урезали уже в четыре раза зарплату, представляете! Пятнадцать тысяч, словно я какой-то уборщик. Но не опушусь до такого труда, все-таки, трудовая книжка важна. По профессии работал! Хоть добывал опытным путем уран! – вспоминает.
Смотрит на стройный ряд химических реактивов, ощущая себя Кюри в плоти человека, стремящегося к бессмертию, а не облучению радиацией задаром.