Сияние обманчивого Меркурия. Пятая книга
Шрифт:
Дом показался, как благая весть: сумбурный кошмар позади, не надо искать оправданий нервам в пауке или ветру в ветках. Всё ясно: восприятие стало иным, если поверить в реальность нзамби. Астра кивнула страху, понимая: избавилась. Адам заметил кивок и обрадовался: сестра вышла из влияния.
Дом стал ближе, чем был до принятия, где нет теней или криков на пустом месте. Открывают дверь, заходя в родные просторы, хоть дом был и арендован. Но после небольших приключений и выдуманных ужасов любое жилище воспринимаешь, как собственное. Главное, что всё позади…
Астра выдохнула накопленные эмоции из
Герои не заметили время, сколько провели во власти объятия. Часы пробили полночь. Решили – пора спать. Поочередно пошли в ванную комнату, смыв налёт пыли и страха с лица. Затем направились в спальню, чтобы мигом погрузиться в сон, забирающий последние переживания и невзгоды. Ничто не тревожит, так как Морфей – отличный целитель. Вылечит любые раны, и забудешь, как трясся от ветки или собственной тени, точно кролик. Всё позади. Всё прошло. Сон искупителен, как слёзы, бывшие сегодня. Порог Морфея преодолен. Сон настал…
Глава 20. Компромисс между Морфеем и знанием
Новый день рисует грани реальности. Герои вступают в них, избавляясь от тягот и невзгод прошлого дня, не неся кошмарный отклик в сегодняшний день. Знают, есть выход, а не постоянное следование за темным чувством. Есть действительность, которой надо наслаждаться, не прекращая, как понимается, радость от каждого дня. Быть в счастливом отражении, ведь то, что приносишь в душу, то находит всходы. Отслеживать, что служит для отторжения от привычности пребывания в свете, как в зеркале.
Герои встают с кроватей, радуясь новому дню, зеркальному, что вносишь в него. По плодам узнается жизнь, по вложенным качествам ряда знаний. Адам кивает мысли, понимая, как верно понимается мир, если оценить со стороны принятия, не отторгая от целей жизни. Либо думать в негативе, лишая полёт у улыбки. Не раскрывать негативу в сознании двери, а держать закрытыми, зная, как избежать плохого настроения.
Адам лежит в кровати, видя, как сестра встает с постели, не посмотрев в его сторону. «Наверно, она встревожена вчерашним днем», – проскользнула в голове мысль. Действительно, спутанные шаги, старающиеся скорей убежать от себя. Не справляется с негативом, бывшим вчера в душе. Надо догнать, Адам встает с кровати. Направляется за ней. Астра закрыла дверь. Заперлась в ванной комнате. Надо подождать…
Не давить на неё, а дать остудить неистовое пламя, разгорающееся сильнее в груди. Слышен звук воды. Умывается, уходя от воспоминаний. Не торопится выходить. Адам не думает волноваться. Это ничего не исправит. Проблема не решится. Вот, дверь открылась. Но сестра, словно призрак, прошла мимо с него. Не задела взглядом или словом. Странно, она была разговорчива. Но надо сделать дела: Адам направляется в ванную. Астра готовит на кухне…
Адам, торопясь, выходит из ванной комнаты, идёт на кухню. Сестра его не замечает. Мирно готовит еду: бутерброды. Почему лишь они? Так и гастрит не за горами. Привыкли так
Словно чужие люди, а не брат с сестрой. Почему сестра так себя ведет? Вчера обнимались за долгое время пребывания на планете. А сегодня, словно вода, сошло настроение и бывший покой. Неужели тень между ними пробежала? И как она может влиять? Был страх, с которым разобрались.
Словно в подтверждение размышлений брата, Астра гневно бурчит:
– Кушай еду. А то хлеб зачерствеет и будет не вкусным. Масло с сыром тоже.
– Они зачерствеют? – берет бутерброд в руки и смотрит змеей.
– Какая разница. Кушай, не смотри. Всё хорошо со мной, – смотрит в стол.
– Ты что-то таишь. Почему не признаешься? – пытается посмотреть в глаза.
– Вчерашний страх не прошёл. Ощущаю холод на своих плечах, – жалуется.
– Знаешь, нзамби не существует. Учёный мог выдумать, – успокаивает.
– Наверно. Но откуда столько фактов и наблюдений? – смотрит в глаза.
– Он учёный. Собирает, изучает жизнь. Но мог и приврать, – гладит взором.
– У африканских племен практикуется каннибализм, – удивляет фактом.
Он отводит пристальный взгляд, понимая, что случилось с сестрой. Лишний раз себя накрутила, не желая нормально выспаться и приготовиться ко дню. Но, словно отходя от выдуманных и прочитанных историй, Астра берёт в руки бутерброд: голод взял своё. Кушает молча. Отводит взгляд. Адам кушает, а то глупо выглядит. Проходит малое время. Утолили свой голод.
Астра первая заговаривает, не сдержав железный приступ сильных эмоций:
– Каннибализм есть в мире животных. Богомолы или пауки. Нет еды – что делать? Даже котята или мышата не помеха. Есть змеи, употребляющие в пищу себе подобных. Или акулы. Не удивляет, что племена недалеко ушли. Шутку прочитала: вы убили столько людей на мировой войне, чтобы не съесть? Вы, дикари…
– Кхэ, занятные факты. Но почему ночью не спишь, а читаешь статьи? Нам надо изучать новые теории, предложенные учёным. Или его жизнь, последовавшая после того, как его уволили с лаборатории, – не понимает её.
– Времени не остается, Адам. Утром нет его, а с обеда до вечера, или до ночи слушать рассказы. Думаешь, он маг? Или алхимик? – спрашивает его.
– Подозреваю, последнее. Учёный, который достиг успехов в науке, решил добыть другие тайны. Что такое алхимия? Столько книг у него. Химия? Или нечто большее, что нельзя понять? – теряется в догадках, не понимая жизнь.
– Не знаю, надо спросить. Если он мало будет говорить, – она зевает сонно.
– Попрошу об этом. А то ты так доведешь себя. Поспать надо, – переживает.
Астра меланхолично собирает хлебные крошки, словно контуженый голубь. Положила на тарелку, чтобы не мешались на чистом столе. Уносит тарелку к раковине. Без эмоций моет её. Убирает сушиться. Возвращается к брату, всем видом говоря: пора уходить. По дороге обсудим детали. Адам понимает и встает из-за стола. Вместе идут на выход, открывая дверь. Выходят на улицу, Астра закрывает дверь на все замки: страх всё ещё жив…